Просчёт финикийцев

— Знаешь что такое «левантизм»? — спросил Озмилькар, — Он же принцип «если работает, ничего не трогай». Наше изобретение. Пришлось слишком много пахать, чтобы стабилизировать этот мир, и мы больше не хотим перетруждаться. Да, бывают баги, иногда система зависает и приходится ее перегружать. На днях мы даже вернули ее на полгода назад, потому что не знали, в чем проблема.

— Не понял, — сказал я, — это вроде как с Windows-98?

— Это метафора, чтобы тебе было понятней. Но тогда уж представь себе Windows XP до выхода первых патчей. Стабилен, но не без изъянов. Не без вас, красавцев, с которыми непонятно, как поступить.

— Без каких таких «нас»?

— Отдельных представителей человечества, которые неизвестно почему имеют больше доступа, чем должны. Сначала вы угадываете пароли и ключи, лихо решаете кроссворды. На этом все может закончиться, и тогда трогать вас не надо. Но бывает, что вы выходите из-под контроля и начинаете угрожать стабильности.

— Например?

— Обещаете какой-то мрази достать за неделю пять тысяч евро, не соображая, что мразь после этого потребует еще и еще. Нам, конечно, плевать на деньги, но их оборот в мире должен происходить по отлаженным алгоритмам, иначе будет бардак. Кроме того, мразь рано или поздно узнает, как именно ты это делаешь, а вот этого мы уже совсем не хотим. Как и возвращать систему во времени. Это адская дополнительная суета, а суетиться мы не любим. Предпочитаем пить кофе и смотреть порнуху в интернете, если продолжить метафору.

— А что бывает, когда вы возвращаете систему во времени?

— Для людей — ничего не бывает. Они не помнят, что однажды уже прожили этот отрезок.

— То есть, если вы вернете мир, скажем, на три недели назад, я не встречу Карлу и не буду об этом помнить?

Он кивнул.

— Это еще ерунда. Однажды был аврал и пришлось вернуться на три тысячи лет. Не представляешь, как жалко было проделанной работы по стабилизации, прямо до кровавых слез. Но выбора не было. Поэтому слушай сюда. Это — первое и последнее предупреждение. Тебе нельзя расшатывать реальность, парень, иначе мы сделаем так, чтобы ты никогда не рождался.

— Скажите, а начальство у вас есть? — спросил я

У всех и всегда есть начальство.

— Ты что, менеджеру пожаловаться хочешь? Забудь. Это вне твоего доступа. Пора возвращаться на Монмартр и решать свои проблемы.

Я снова оказался на узкой лестничной площадке, вызвал лифт и спустился на первый этаж. Девушка за стойкой сказала, что комната оплачена до сегодняшнего утра, а значит, освободить ее нужно через час. И что мне полагается континентальный завтрак. Мир продолжал вертеться, люди – суетиться, и вроде бы ничего не изменилось.

Я решил не рассказывать никому о том, что произошло утром. Скорее всего, оно и вовсе не происходило. За дверями лифта скрывается всего лишь кабинка лифта, финикийская культура исчезла с падением Карфагена, а подлый Самир мог подмешать галлюциногенной дряни в лимонад.

Глава 15

«А в чем, собственно, трагедия — никогда не родиться?» — думал я, наливая себе большую чашку горячего шоколада. Знал ведь с детства, что маменька не собиралась заводить именно меня. Она хотела девочку. Однажды, сильно разозлившись, я сказал ей, что лучше бы она вовремя сделала аборт, а не доставала бесконечными упреками в вещах, которые я не могу изменить. Это был единственный раз, когда мне удалось задеть ее по-настоящему.

Нет человека — нет картонной коробки с проблемами. Или стеклянной банки, тоже хорошее сравнение. Пускай обнуляют мою никчемную жизнь, не жалко. Хотя лучше, конечно, вытравить из реальности Большого Жозе. Тогда я поверил бы во вселенскую справедливость. Но Озмилькарт сказал, чтобы я выкручивался сам. От тебя, говорит, одна головная боль, у нас есть дела поважнее. Зато мелкие мрази, и прочие ходячие неприятности, существуют неспроста. Они — часть системы, сосуд для хранения и обработки необходимой информации. Он так и сказал: «сосуд». Как амфора, картонная коробка или стеклянная банка.

Я намазал на тост масло и малиновый джем, залил молоком хлопья и заметил с тоской, что впервые завтракаю здесь в одиночестве. Может, я совсем поехал мозгами, придумываю себе пространственные иллюзии и виртуальных собеседников, только чтобы забыть о том, что Карла ушла? Но зато я теперь свободен. Я взрослый и самостоятельный, могу делать что хочу, поехать куда угодно. Например, попытаться ее вернуть.

— Подожди, — останавливает меня Мишель.

Она морщит лоб и постукивает накладными ногтями по столешнице.

— Карла использовала тебя, чтобы собрать информацию. Сама ввязалась в конфликт с человеком из криминального мира. Знала, что ты вызвался отдать деньги, которых у тебя нет. Она фактически похитила тебя, и две недели пристегивала к батарее. После всего этого, ты решил ее найти?

— Я же знал, куда она направлялась.

— Не верю. Ты не настолько бесхарактерный. Ты должен был понимать, что совершаешь ошибку.

— Я и понимал. К тому же, мне доходчиво объяснили.

— Кто?