Прощай, Германия

— Вот это!!! Что такое, я вас спрашиваю?

Таможенник дрожащим пальцем указал на червонец, который лежал засунутым под отворот обложки, снова посмотрел на Эдика и даже засиял от восторга. Ещё бы, поймал нарушителя границы!

«Вот ты чёрт!» — искренне изумился и даже матюгнулся вслух Эдик. «А мне в рюмочной пива не на что было попить и посидеть по-человечески, карманников поминал злым словом!»

— Ну, подумаешь, десятка. И что из того? — вновь не понял Эдик. — Совсем забыл о ней…

— Это не десятка! Это контрабанда валюты! — взвизгнул инспектор.

— Какой ещё валюты!!? Ты мне статью не шей! Зачем горбатого лепишь? — возмутился Громобоев.

— Советской валюты! — ехидно пояснил таможенник, слегка багровея своим крупным рябым лицом. — Контрабанда валюты в крупных размерах. И попрошу не оскорблять Президента страны!

Глаза сотрудника государственной организации торжествовали. Белорусский «Верещагин» невольно сиял от счастья — им пойман опасный преступник! План задержаний на сегодняшний день выполнен и с минимальными затратами сил! Громобоеву не понравилась эта его радость. Дело явно принимало нехороший оборот.

— Я ни кого не оскорблял, это присказка. А насчёт валюты… Сейчас мы мигом исправим оплошность, — заверил Эдик сотрудника таможни, ловко выхватил из отворота паспорта злополучную десятку и мгновенно разорвал на кусочки. Вначале рванул купюру пополам через портрет вождя пролетариата, прямо по известной на весь мир монументальной лысине, а затем от уха до уха. Капитан кромсал красную бумажку, отпечатанную на фабрике Гознака согласно напечатанной на ней даты в одна тысяча девятьсот шестьдесят первом году (как раз в год рождения Эдуарда), рвал всё мельче в клочки. Кромсал ещё и ещё, по отдельным цифрам и по буквам, чтобы нельзя было собрать и склеить. Ничего не значащие теперь обрывки Громобоев сжал в кулаке и оглянулся в поисках — куда бы выбросить мусор. Ну почему у нас никогда и нигде нет урн?..

Инспектор-белорус на минуту потерял дар речи, выпучил свои белёсые рыбьи, слегка на выкате глаза, и даже выронил паспорт на стойку. Капитан Громобоев мгновенно подхватил его и крепко сжал в другой руке. А таможенник, обретя голос, сипло прошипел:

— Вы шо таке зробыли?!

— В смысле?

— Шо вытворяете!

— Что я сделал? Порвал случайно забытый чирик…

— Вы уничтожили валюту!

— Какую валюту? — уточнил Эдик.

— Это же советские деньги… — прохрипел служака.

— Ах, эти… — Громобоев поискал глазами куда бы бросить клочки (на пол нельзя — сразу оштрафуют или как раз за это и дадут пятнадцать суток), поэтому ссыпал обрывки в карман.

— Преступник! — взвизгнул рыбоглазый.

Таможенник был буквально в ауте. Но вскоре шок прошёл, и он окончательно осознал, что легко добытый нарушитель наглым образом ускользнул из крепких мозолистых лап советского закона. «Нагло выкрутился гад!»

Увы, но вещдок был безвозвратно уничтожен, а преступник стоит себе, притопывая ножкой, да ещё и ухмылялся.

— Да я тебя… Я тебя зараз арестую! — обретя голос, завопил сотрудник.

— За что? — искренне недоумевал Эдик.

— За порчу государственных денежных знаков! — ответил инспектор, уставившись взглядом удава на Эдика, словно на свою жертву. — Товарищ милиционер, подойдите, пожалуйста, ко мне.

Громобоев с огорчением понял, что этот упырь не уймется, покуда не упрячет его за решётку хотя бы на пятнадцать суток. Заслышав зычный призыв, от стены отделился плотный и потный круглолицый старшина милиции. Он эту стену подпирал в полудрёме, но раз его побеспокоили, придётся разбираться, в чём тут дело. Милиционер начал протискиваться сквозь строй барыг к стойке и торговцы, сообразив, что дело неладное, брызнули прочь во все стороны. Вокруг Эдика внезапно создалась пустота, почти космическое безвоздушное пространство. Суетливые пассажиры с сумками, мешками и баулами кося глазами кто по сторонам, кто в пол, кто в потолок, мгновенно переместились к длинным вереницам соседних очередей, предоставив возможность государственным органам разбираться с этим недотёпой, попавшим на таможенный крючок по собственной глупости. Минута и перед широкой стойкой остались лишь Эдуард и его большой чемодан. Громобоев заметил на себе жалостливый взгляд той самой знойной молодухи. Эх, видимо несколько минут назад их желание было взаимным. Но видно не судьба…

— Я тебя в порошок сотру, контрабандист проклятый! Шутковать он со мной вздумал. Да ты у меня больше никогда в Польшу не попадешь! Ах, ты барыга, я тебе сейчас устрою веселую жизнь! — вулканировал неиссякаемой злобою инспектор. — Товарищ милиционер, задержите этого субъекта и изымите у него паспорт!

— А ты мне не тычь и не груби! Не ты паспорт выдавал, не тебе и изымать! — огрызнулся слегка опешивший Громобоев. — И мне твоя сраная Польша и даром не нужна, сам в неё катись. Барыгу он нашёл! Попался бы ты мне на службу в танковый батальон, из нарядов бы не вылезал! На чистке сортира бы умер! Мне в Германию надо, а не в Польшу!

— Ах, в Германию ему захотелось… — елейным голосом протянул на распев чиновник.