Прощай, грусть! 12 уроков счастья из французской литературы

Учитывая, что склонности настоящего Сирано были достойны Микеланджело, довольно забавно, что один из самых ярких примеров суеверия в действии случился в местах, где он родился, вскоре после его смерти. Как подробно объясняет Роберт Дарнтон[37] в книге «Великое кошачье побоище», XVII и XVIII века были временем суеверий и легенд. Люди верили в колдовство и сверхъестественное. Они видели в этом совершенно логичное объяснение многих наблюдаемых вещей и действовали соответствующе. Так, считалось, что кошки пособничают дьяволу и обладают волшебными свойствами. Такое заблуждение привело к исключительному случаю, когда группа рабочих решила отловить всех кошек в округе, «судить» их и приговорить к смерти через повешение. Рабочие устроили настоящий суд, убили кошек и хорошенько посмеялись над всем этим. Впоследствии они повторяли эту процедуру много раз, причем с каждым разом им становилось все смешнее.

В такой атмосфере и вырос Сирано. Тогда было нормально думать, что если закопать кучу кошек живьем в поле, то это поле гарантированно принесет хороший урожай. Болезни тоже лечили с помощью кошек: хочешь исцелиться после падения – выпей кровь из только что отрубленного хвоста мартовского кота; от колик помогут кошачьи фекалии, смешанные с вином (на детях, пожалуй, лучше не пробовать); хочешь стать невидимым – «съешь мозг недавно убитого кота, но удостоверься, что он еще теплый». В то время никто не думал, что верить таким вещам нелепо и странно. Несомненно, многие из этих практик вызывали понятные сомнения, а «мозгоеды» быстро замечали, что не становятся невидимыми. Но тогда им было трудно предположить, что в этих верованиях и вовсе нет правды. Если совет не сработал, возможно, ты сам напортачил, а может, выбранная кошка оказалась совсем бесовской и провела тебя. Сирано выступал против такого мышления и заработал себе репутацию остроумного человека, способного перехитрить и переиграть дураков. Он и сейчас бы нам не помешал…

Гигантский нос, похоже, красовался на лице как выдуманного, так и настоящего Сирано. Нос Сирано – такой же персонаж, как и любой другой герой пьесы: «Ступайте! Или нет, – еще один вопрос! Что вы так пристально глядите на мой нос?» – «Я?» – «Что в нем страшного?» Как и любой комедиант во все времена, Сирано стремится высмеять свой недостаток, пока этого не сделал кто-нибудь другой. «Быть может, вам собой напомнил он о хоботе слоновом? – спрашивает он. – Он кажется вам, может быть, трубой или совиным клювом?» Сирано заставляет своего визави сказать, что у него совсем незаметный нос – маленький совсем! Это неизменно напоминает мне сцену из «Остина Пауэрса»[38], в которой главный герой отчаянно пытается не смотреть на родинку на лице у агента по кличке Мушка, а затем, чтобы выйти из положения, называет его «му-у-удрейшим агентом всех времен». Мы все порой оказываемся в таких ситуациях, когда отмечаем огромные носы, родинки, рост (как высокий, так и низкий), большие уши и необычные прически, а особенно парики.

В пьесе трехстраничная ода Сирано своему носу восхитительна и умопомрачительна. Это способ создать нечто прекрасное из ненависти к себе, способ превратить самую отталкивающую свою черту в самую привлекательную, способ направить оскорбления противника на самого себя, но «улучшить» их таким образом, чтобы показаться умнее него. Вставая на защиту собственного носа, Сирано делает последнее предупреждение, грозя насмешникам дуэлью: «И вот предупрежденье / Для всех, кто вздумает пускаться в рассужденья / О том, каков мой нос, и мал он иль велик. / А если дворянин окажется шутник, / То с ним я обойдусь не так, как с тем бродягой; / Не в спину кулаком, а прямо в сердце шпагой – / Так я им отвечать привык!» Иными словами: скажешь мне в лицо, что у меня большой нос, и моя шпага пронзит тебе сердце.