Прощай, Сколопендра!

С утра площадка кипела: ночью «ужасть что творилось»; и дом соседский ограбили (и полиция была и МЧС не скучала!) и «Скорую» вызвали и террористов ловили… А еще руку сломали жильцу, и беспутная девка из первой квартиры всю ночь шлялась туда-сюда… Потом громко поссорилась с своим одноруким — и умотала на праздник в цыганской юбке, умора!.. с! А брата ее искали с собаками и фонарями, в окна светили. Столько новостей в одно утро (и это — не считая грядущего карнавала!).

Собрав всю информацию, я задумался.

И было отчего.

Вот скоро мне, лопуху, исполнится полноценных четырнадцать…Раз, два — и гражданин, здрасте! А то, что было прежде — куда его, в коробку с пластиковой живностью? В самый дальний угол памяти — задвинуть, затереть, забыть?..

…А это действительно здорово, что через три с половиной часа — номинально кончится детство? (Меня родили в четверть одиннадцатого)… Как же так, как же все это?.. Может — ничего и не было? Просто — приснилось в душную ночь, так? И по вечерам я по-прежнему буду подъезжать на своей «кляче» к черному-пречерному подоконнику, долго буду смотреть на него — и думать: вот это и есть настоящий космос. Темная материя. Черная дыра. И — никаких Цветущих Лугов.… Мимо!

Голоса под липой выдернули меня из дремоты:

— Чего грустишь, Зинаида? Макаки сдохли — али слонов постреляли?..

— На «Бизоне» — мертвый дельфин, девочки! В сеть залез: они же — любопытные… Сколько там всего понастроено, пораскидано — уму непостижимо И все — на один день, страшно подумать…Завтра уже раскурочат!

Дельфин меня не интересовал, а вот к бабе Зине дело было.

И вообще стоило поспешить: когда приедут Родители — свободное перемещение по дому будет исключено. ОНИ займут мою комнату. А меня — как болезного братца, отправят к Машке. «Детки в клетке». А мы будем изнывать на маленькой территории: ни Машке — к Катьке, ни мне — к Лехе! (Мы же — смертельно соскучились!..)

И самое главное — тогда я вообще не подберусь к ее компу: его на время приватизируют Родители (так было всегда: в своей Африке они работали на древних «стационарах», предоставленных миссией «Врачи без границ»).

— Тэтти-Гон! — Приказал я.

Вдвоем мы подъехали к Машкиной двери. Замочная скважина — пуста. О-кей!

Проинструктировав подельника, я запихнул его в скважину.

Отмывка небес

Девчонки, мой вам совет: никогда не заводите «тайный дневник». Всегда найдется младший брат, который его взломает!..

Я огляделся во владениях сестры. Идиотский плакат с «психологическими типами»; афишка с кобельком (на ней кудрявый Андрэ еще больше напоминает Тристана): подпись красным фломастером: «Котенку, играющему с бабочкой на коньке крыши…».

Что, Черноухов, пролетел? Моей изысканной сестричке нравятся артисты (пусть даже в ошейниках — и «слабослышащие»), а — не строители-монтажники с боевыми котами на черных футболках. Как сказал бы бессмертный дядя Худай: «Один девка — два джигита…Ха-ха-ха!». Вот взяла и не сняла этот постер: назло тебе! И сбежала «цыганкой»… Ищи теперь у первого от моря фонтана.

На крышке ее ноута выплясывал Тэтти-Гон. Что-то царапнуло мне взгляд… Неужто?!

Зеленый плут — он в своей «сократке» (или как там еще…). Сам — невелик, а шляпец — и вовсе с микрон.

Довольно бесцеремонно я стряхнул его на стол: знай свое место, насекомое!

Потом я открыл ноутбук… Запоролен… Как и ожидалось!

…Сволочь ты, дядя Жора!

— Пароль! — Рявкнул я, не глядя на соучастника…

«Не знаю…Но щелкала — восемь раз!»

— Я сейчас сам тебя щелкну… В мозги не мог «забраться»?

«В мозги — забирался… Первый самец — тот, что на плакате. Но он для нее — не еда, не тепло, не лист для ночлега…»

Я развеселился. Вот как надо оценивать: «Еда» и «Тепло», «Кров». Без всяких амуров… И глядите — какая цивилизация выросла (не чета нам!).

— А… второй самец?

«Тот, который рекламирует корм для кошек?»

Браво, Черноухов!..Вот чем, оказывается, занимаются твои «боевые коты»… (Учи китайский, Петя!)

Мне расхотелось слушать дальше про «еду» и «ночлег».

— Да есть там что-нибудь про пароль в ее башке?

«Восемь клавиш…Восемь клавиш…Еще — «образ», даже — не «образ» — а отблеск, отражение… Маленькое, жалкое, беленькое: рожками упирается, ножками сучит…»

— КОЗЛЕНОК! — Заорал я. — Это — «козленок»: мое детское прозвище!

И я набрал его. И душа Машки, сокрытая от меня — медленно и неохотно стала пробуждаться навстречу. Там была куча фоток — и на всех был я (еще в доколясочном периоде): в неизбежном чепчике (с разевающими пасть бегемотиками); стою на своих ногах — и держусь: и за ее руку, и за руку Отца, и за руку Матери… Вот так: СТОЮ и ДЕРЖУСЬ… (А что еще нужно для счастья, ЛЮ-Ю-ЮДИ: только СТОЯТЬ на своих ногах, только ДЕРЖАТЬСЯ за верную руку!..)

После урагана — фотки закончились (словно и я сам сбежал в небытие… Да и всю семью — смыло в море.) Были только газетные вырезки:

«Трагедия в Заозерном…»

«Страшный урожай торнадо…»

«Ребенка спас «морской дъявол»?»

Ну — и прочее в таком же духе.