Прощай, творение

Калеб потянулся к кинжалу, лежавшему в столе, даже успел его схватить, но Айслинн мотнула головой. Кинжал вылетел у него из рук, будто невидимая и непререкаемая сила вырвала его.

Кинжал замер в дюйме от виска Айслинн, развернулся, указывая лезвием на Калеба. Калеб встал и медленно попятился назад, к окну.

- Если ты закричишь, предупреждаю, я воткну его тебе в глотку, - сказала Айслинн певуче. А потом Калеба швырнуло, по одному ее кивку, в противоположную сторону от окна.

Калеб ударился головой, и на пару секунд комната померкла перед глазами. Очнувшись, он уже висел, прикованный к стене той же невидимой силой, отправившей его в полет. Калеб не доставал ногами до пола, чувство было мучительное и детское, будто его держат за шкирку.

Айслинн подошла ближе, и сила отпустила Калеба, он думал, что упадет, но Айслинн поймала его. Удерживая одной рукой, она сжала ему горло, как котенку, которого так легко придушить. А потом Айслинн ударила его о стенку так, что ему показалось, стоило ей захотеть, и она проломила бы дерево его головой. В глазах помутилось, но Айслинн встряхнула его.

- Нет, неужели ты думаешь, что я отпущу тебя так просто, Калеб? - спросила она ласково. Она швырнула его на пол, поставила ногу ему на грудь, так что Калеб подумал, сейчас захрустят кости. - Я долго думала, как мне отомстить за мою девочку и, похоже, придумала лучший вариант из всех возможных.

Айслинн отошла, но когда Калеб попытался встать, она шевельнула только пальцем, и его снова ударило об пол.

- Полежи, - сказала она. Айслинн разорвала платье, будто оно было сделано не из ткани, а из бумаги. Обрывки платья скользнули вниз и, выступив из их круга, Айслинн обернулась к нему. Ее тело было прекрасно, совершенно и греховно, оно не вызывало восхищения, оно вызывало только желание. Айслинн улыбнулась, будто прекрасно зная, какие чувства пробуждает в Калебе. В ней совершенно не было стыда, будто быть обнаженной было для нее так же естественно, как облачаться в одежду, а может даже и естественнее. Она провела руками по бедрам, потом потянулась и зевнула.

- Ты суккуб? - выдохнул Калеб.

- Конечно же, нет, глупый. Я - ведьма, колдунья.

Айслинн провела пальцами вниз от ключиц к груди, демонстрируя шрам, очень похожий на тот, который Калеб видел у Чэрити.

- Знаешь, что это? - спросила Айслинн. - Это настоящая метка дьявола. Она есть у каждого настоящего колдуна. Держу пари, Чэрити сумела как-нибудь это объяснить...

- Через ее отца, - выдавил из себя Калеб. - Она внушила ему воспоминания, это же ее дар, так?

- Хороший мальчик, быстро учишься, - засмеялась Айслинн. Калеб чувствовал на губах вкус крови, чувствовал мучительную боль в боку, означающую, что ребро сломано, перед глазами рябило.

- Так вот, - продолжала Айслинн. - Метка дьявола остается у нас от наших Учителей. Они вырывают наши сердца, когда дают нам часть своей души, свою магию. Не всегда это происходит удачно, иногда магия не приживается, и ученик умирает в муках и безумии. Будет очень грустно, если с тобой произойдет такое несчастье...

- Что?

Но Айслинн не ответила, ее невидимая сила снова откинула его к стене, удержала.

- На будущее, если ты продолжишь охотиться на колдунов, сам став одним из нас. Единственный момент, когда ты можешь хотя бы мечтать убить колдуна, это момент, когда мы дарим магию своим ученикам. Это трудоемкий процесс, оставляющий нас обессиленными и довольно беззащитными. Меня убить будет сложнее, чем других из нас, но, мой тебе совет, целься туда, где живет магия. Там, только там уязвимое место для всех нас.

Айслинн поманила к себе кинжал, а когда он оказался у нее в руке, рассмотрела с интересом.

- Много ведьм этим убил? - поинтересовалась она. Но, не дожидаясь ответа, сорвала с него рубашку. Сейчас она всадит кинжал в сердце, подумал Калеб. Однако Айслинн только коснулась лезвием его груди, так что это скорее ощутилось, как ласка, а потом отбросила кинжал.

- Это мне не понадобится, - сказала она, а потом протянула руку ладонью к его груди, и невыносимая боль последовала за ней. Последняя картинка, которую запомнил Калеб - его сердце в ее руке. Она вырвала его прямо из груди своей силой, а потом бросила его на пол и придавила босой ногой так сильно, что оно лопнуло, брызнув кровью.

Уже в следующую секунду Калеб оказался в полной темноте, откуда увидел вдруг ослепительный свет. И голос говорил с ним, он говорил секунду и говорил вечность одновременно.

Калеб получил все откровения разом, и не было ничего в будущем и прошлом мира, что оставалось бы для него тайным, и свет пролился всюду, где была тьма.

Но и свет этот исчез, а голос сказал Калебу что-то, на языке, который он понимал без знания, как дети понимают язык матерей.

Вера, голос сказал, Вера.