Прощальный танец

— Не советую идти против меня. — Голос стал ниже, почти переходя на шипение. — Думаешь, я не знал, то ты пыталась провернуть у меня за спиной? Оглянись вокруг! Это мой тебе ответ!

Леди Даниэла побледнела и нехотя опустила руки. И хотя её глаза всё ещё метали молнии, она явно отступилась. Впрочем, Рене и самой резко стало не по себе. На краю своего замутненного сознания, она вдруг с ужасом поняла, что всё произошедшее отнюдь не случайность. Драконов безжалостно пожертвовали! И это было только начало.

— А теперь смотри, — впервые наяву прозвучал знакомый зловещий шёпот.

Рена сделала шаг в сторону и повернулась лицом к виднеющейся вдали деревне. Блеснули в свете солнца начищенные латы спускающихся с гор бэрлокских войск. Глаза Даниэлы расширились от ужаса.

— Там же люди! — прошептала она и бросилась было обратно к мужу и раненным драконам. Пальцы Рены щёлкнули, выпуская тёмное облачко, которое тут же устремилось к леди. Мгновенно окутав подобно путам, оно не позволило ей сдвинуться с места.

— Тебе велено смотреть, а не поднимать панику!

Даниэла тщетно пыталась выбраться, но лишь сильнее затягивала магические верёвки.

— Это же ваш народ! Дети, старики! Их же всех зарежут, словно свиней! — она с яростью посмотрела на Рену.

— И не только, — прошелестел шёпот с мрачным торжеством, от которого кровь стыла в жилах.

«Что со мной?! Я ведь должна защищать Каэр!» — Рена совершенно не понимала, что происходит. Она попыталась заставить себя хотя бы пошевелить пальцем, но тело отказывалось её слушать! Оно вообще не реагировало ни на какие приказы, словно чужое. Но кто-то же заставлял его говорить и двигаться!

«Тьма сама решает, кого забирать себе в жертвы», — скользнула непрошенная мысль, прежде чем разгулявшийся ветер донёс до ноздрей едкий запах гари. Рена почувствовала, как губы расплываются в безумной улыбке, и только потом увидела огни на крышах деревенских домов. Бэрлокские «собаки» решили спалить деревню.

— Ты чудовище! — простонала рядом Даниэла, продолжая биться, как горлица в силках.

— Ещё нет, но если кто-то снова будет становиться у меня на пути…

И в этих словах Рена уловила не просто угрозу. В голове крутились незнакомые воспоминания, и во всех них были другие поселения, вот только вместо перекидывающегося с дома на дом пламени, обещающего обратить поселение в чернеющие угли и серый пепел, по ним носились вихри тьмы, крутя и перемалывая всё в черную безжизненную пыль. Как давно это было! И как же сладок запах ностальгии. Ностальгии триумфа!

Она сама пришла к нему. Неисправимая гордячка, готовая, казалось, умереть, чем поклониться кому-либо! И всё же она стояла перед ним, израненная, убитая горем и исполненная ненависти ко всему.

— Брат. — Её голос звучал так жалобно, как и колокольчики на её волшебном посохе, на который она тяжело опиралась. — Помоги мне!

— Великая волшебница Дэйми снизошла до презренного братца, что же случилось? — Ему трудно было сдержать самодовольную улыбку.

— Они… — Её кулаки сжались в бессильной злобе, а магия начала искрить на коже. — Они убили моего сына! Я должна отомстить!

— Какие пламенные речи, сестрица! Не ожидал услышать подобное от тебя! — Он не мог отказать себе в удовольствии всласть поиздеваться над ней. Однако Дэйми словно и не слышала его насмешек. Её взгляд совсем затуманился, и в нём не осталось почти ничего, кроме жадного желания восстановить справедливость. Только сейчас он заметил, что сестра едва стоит на ногах. На полу уже натекла целая лужа крови…

— Так ты поможешь мне? — Как много в этой просьбе было боли.

— Помогу, если сестрица подарит мне свой поцелуй!

— Ты неисправим, Дьюри, — хмыкнула Дэйми, но всё же подошла к нему и склонилась. Её мягкие нежные губы, словно ветерок, едва коснулись его щеки. Дэйми тут же отпрянула, явно считая свой долг исполненным.

— И это ты, женщина с двумя мужьями, называешь поцелуем? — пряча досаду за дерзостью, произнёс он.

— Ты сошёл с ума? — Её глаза вспыхнули гневом. — Мы же брат и сестра!

— И что с того? — не унимался он. — Если мне нельзя ощутить вкус твоих губ, то зачем мне помогать?

Дэйми застыла в нерешительности. Он видел, как тяжело даётся ей решение: она то и дело кривила нос и свои красивые губы. Но, как и ожидалось, жажда мести оказалась сильнее предрассудков. Дэйми вновь подошла к нему, и, на миг остановившись, перевела дыхание, а затем прижалась своими губами к его губам.

Он чувствовал вкус крови и смерти, и упивался им, совсем не замечая, что творится с Ней. Как её кожа из бледно-розовой стала мертвенно серой, а горящий свет в глазах стремительно гас, прежде чем потухнуть навсегда. Высосав всю магию, он равнодушно оттолкнул лишённое жизни тело, и то глухо шлёпнулось на каменный пол.

— Какая же ты слабая, Дэйми! — переступая труп, произнес он, а затем, проведя пальцем по своим чуть припухшим губам, коварно усмехнулся: — Но не волнуйся, милая сестрица, я тебе помогу…