Прощание с империей

Отцы, деды и ближайшие родственники большинства офицеров лейб-гвардии Семёновского полка принадлежали к высшим военным и чиновным кругам империи. При всех своих традиционных монархических взглядах, многие офицеры – семёновцы не любили императора Николая II, а точнее относились к его личности весьма критично, без должного почтения. «Человек безвольный и бесцветный, – вспоминал капитан Ю. В. Макаров, – император Николай II популярностью среди офицеров пользоваться не мог. Он не умел ни зажечь, не воодушевить людей». Вспоминая смотр в лейб-гвардии Семёновском полку, устроенный Николаем II в декабре 1914 года под Граволином, вблизи Варшавы, Макаров рассказывал: «Многие офицеры смотрели на него с любопытством, большинство равнодушно. И «ура» прокричали равнодушно. Никакого воодушевления при виде «вождя» мы не испытали».

Примерно такого типа был монархизм и у другого хорошо известного семёновского офицера М. Н. Тухачевского. Лично к Николаю II Михаил Тухачевский относился совершенно без уважения. Этого он не скрывал даже в свои юнкерские годы. Во время праздничного парада в Москве в честь 100-летия Бородинского сражения он не удержался и шепнул своему товарищу: «Вот бы его убить…» Конечно, тогда всё это можно было рассматривать как юношескую шалость. Много позже, находясь в немецком плену, в разговоре с французскими офицерами он высказался по поводу начавшейся революции в России: «Я думаю, что конституционный режим будет означать конец России. Нам нужен деспот! Мы – варвары! Вы можете представить всеобщее избирательное право у наших мужиков? <…> Нам нужны отчаянная богатырская сила, восточная хитрость и варварское дыхание Великого Петра. Поэтому нам больше всего подходит одеяние деспотизма». Такие политические симпатии подпоручика М. Н. Тухачевского делали его сторонником право-монархических и черносотенных взглядов. Подобные взгляды разделяли и некоторые другие офицеры полка.

Вообще-то идеологическая сторона монархизма, как и любого другого общественно-политического движения России 1917 года, не слишком волновала офицеров-семёновцев. Им были гораздо ближе собственные профессиональные корпоративные проблемы в условиях стихийного распада государства и старой армии, нараставших революционных событий.

Капитан Ю. В. Макаров вспоминал, что известие об отречении императора Николая II и переходе власти к Временному правительству офицеры полка встретили довольно спокойно. Это великое событие, кроме морального эффекта, никакого действия на них не оказало. За исключением поручика князя Сергея Кудашева, все послушно присягнули Временному правительству республики. Командование Семёновского полка организовало присягу новой власти и направило телеграмму: «Офицеры и солдаты лейб-гвардии Семёновского полка, принеся присягу на верность Всероссийскому Государству и на повиновение ныне возглавляемому Его Временному правительству, готовы служить ему до последней капли крови и уверены, что оно, сильное доверием народа, выведет свободную Россию на путь победы над ненавистным врагом».

Согласно ряду источников лейб-гвардии Семёновский полк активно поддержал А. Ф. Керенского, среди офицеров говорили о верности союзническому долгу и войне до победного конца. Семёновцы даже понесли реальные потери в ходе Февральской революции в Петрограде: во время беспорядков в городе погибло два офицера из запасного батальона. После поражения антиправительственных выступлений 3-5 июля положение в стране вселяло некоторую надежду на завершение революции и восстановление порядка.

В полку многие очень сдержанно и скептически отнеслись к выступлению генерала Л. Г. Корнилова, считая его авантюристом и «проходимцем истории». Косвенно это нашло подтверждение в том, что семёновские офицеры начали появляться в Добровольческой армии только со второй половины 1918 года. Это произошло уже после гибели генерала Корнилова под Екатеринодаром 31 марта (14 апреля) 1918 года. Они не увидели в нём своего вождя и спасителя России, это был человек не их круга. В целом же многие семёновские офицеры не приняли Белой идеи, видя в ней «метаморфозу демократического буржуазного февраля», которому теперь адресовали все последующие российские беды.

Ответ на этот важный для понимания ключевой вопрос дает генерал А. И. Деникин, один из крупнейших лидеров Белого движения: «С давних пор существовала рознь между армейским и гвардейским офицерством, вызванная целым рядом привилегий последних по службе, привилегий, тормозивших сильно и без того нелёгкое служебное движение армейского офицерства. Явная несправедливость такого положения, обоснованного на исторической традиции, а не на личных достоинствах, была больным местом армейской жизни. Замкнутый в кастовых рамках и устаревших традициях, корпус офицеров гвардии комплектовался исключительно лицами дворянского сословия, а часть гвардейской кавалерии и плутократией».