Прощание с империей

После смерти мужа в 1935 году княгиня работала приходящей домработницей у местного научного работника. Её арестовали в мае 1937 года как руководителя кадетско-монархической повстанческой организации «Союз спасения России». Три месяца велось следствие. На допросах она вины не признала и никого не назвала, да и не могла этого сделать, поскольку такая организация существовала только в умах томских чекистов. Оговаривать невиновных людей княгиня Волконская не стала. Рядом с ней в Томске жили многие другие сосланные представители известных княжеских родов: Голицыны, Урусовы, Шаховские, Ширинские – Шихматовы. В августе 1937 года Елизавета Александровна была расстреляна по приговору тройки НКВД.

Волконские могли бы легко повторить судьбу своих знаменитых однофамильцев и родственников: декабриста, бригадного генерала князя Волконского Сергея Григорьевича и его жены Раевской Марии Николаевны, дочери героя Отечественной войны 1812 года генерала Раевского. Этого не случилось. Диктатура пролетариата была непримирима, ей хотелось поскорее сломать и извести под корень старое русское родовое дворянское гнездо. Ставшее когда-то символом империи, оно теперь оказалось ненужным новой России. Благородное происхождение перестало считаться достоинством, его старались скрывать, многие для этого даже меняли фамилии. Безродный человек, лишённый исторической памяти, во все времена был хорошим исполнителем чужой воли. Прошло ещё немного времени, и само слово «Россия» надолго исчезло из названия русского государства.

Кажется, наша страна тогда безвозвратно потеряла что-то очень важное для себя. Теперь этого не приобрести вместе с купленными старинными дворцами, званиями и орденами. Длинные уши лакея или лавочника всегда будут выглядывать из выправленных за деньги родословных. Даже презрение к собственному народу и престижное образование, полученное за рубежом, уже не помогут. Как в известной песне: «Кавалергарда век недолог, и потому так сладок он»… А как же хочется прикупить себе такого благородства, если всё остальное у тебя уже есть…

Говорят, что роман Ивана Сергеевича Тургенева «Дворянское гнездо» после своего выхода, имел большой успех в русском обществе. Даже считалось дурным тоном не прочитать его. Получалось, как бы, заглянуть в самого себя…

В традициях России было принимать решения не по закону, а по мнимой целесообразности текущего момента. Новая власть тогда больше опиралась на собственный страх и ненависть. Бога не слишком боялись – жить без веры казалось проще. Вроде нет уже над тобой никакой власти и все тормоза человеческие сняты, летишь, а куда и сам не знаешь.

Осуждённый на каторжные работы заговорщик и декабрист Сергей Григорьевич Волконский в своей судьбе оказался счастливее своих несчастных потомков. Он был прощён государем в 1856 году, ему вернули дворянский титул и ордена. Вместе со своей женой престарелый князь спокойно жил в имении своего зятя на Украине и писал мемуары…

Всего одна растоптанная судьба в вихре прошедших событий, а сколько их было ещё вокруг. Из пятой квартиры этого дома в 1937 году взяли Смолянского Моисея Израилевича, простого польского еврея. Он тогда работал портным на химкомбинате. Судили по 58 статье за контрреволюционную деятельность и измену Родине, его тоже потом расстреляли. В памяти возникли знаменитые строки Александра Блока:

Рождённые в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего…

Мой рисунок был почти готов, когда за кованой решёткой с фамильным вензелем в арочном проёме мелькнула женская фигурка в коротком красном пальто. Гулко отозвался эхом в каменных стенах удалявшийся бойкий стук каблучков. Кто знает, может быть, это была дама сердца нашего славного рыцаря. В тот момент он встрепенулся и сверкнул стеклами окон верхнего этажа. По ним бежал весёлый солнечный луч. Дом улыбался, жизнь вокруг него продолжалась…

С берегов Ижоры

Всё началось с того, что однажды я обнаружил среди строительного мусора старинный кирпич. Он был неровным, но главное, имел особую именную надпись. Мне тогда пришлось немало повозиться, чтобы прочитать на кирпичном боку повреждённое клеймо, из которого следовало, что завод, выпустивший его, существовал с 1813 года и принадлежал известным в Петербурге купцам Захаровым. Судя потому, что этот кирпич уже неоднократно использовался в строительстве, но не потерял своих рабочих качеств, делать их тогда умели хорошо.