Читаем Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017) полностью

Седов стал известным писателем уже в начале 1990‐х, после публикации серии рассказов про мальчика Лешу, который мог превращаться в кого угодно и во что угодно345. В 2005 году Седов выпустил «Сказки про мам», сборник, принесший ему большой успех и вызвавший немало нареканий. В этих сказках с ног на голову переворачивается священный советский стереотип преданной матери. Короткие рассказики изображают множество мам – забывчивых, несправедливых, злых, пьяниц и даже инопланетянок, каждая история начинается с одного и того же сказочного зачина: «Жила-была мама»346. В этих и других произведениях Седова выражается игровое начало современных текстов для маленьких детей: ребенок хорошо понимает, что такое шутка, и вместе с тем эти истории честно, но без лишней серьезности обсуждают важные вопросы347. Даже обложка книги вызывает улыбку: мама, героиня одной из историй, спускается на парашюте.

Сочетание игрового начала и языкового творчества с более равноправными отношениями между взрослым-автором и ребенком-читателем было важно не только для повзрослевших в 1970‐е и 1980‐е годы писателей и поэтов, которые входили в коллектив «Черная курица». Этими же чертами обладали и другие поэты, соединившие советскую и постсоветскую эпохи. Григорий Остер начал писать для детей в 1980‐е и к 1990‐м годам приобрел всеобщую известность: его творчество, выворачивающее все наизнанку, привлекало и детей, и взрослых. Первоначально Остер создавал сценарии для детских мультфильмов, многие из которых стали культовыми, например «38 попугаев» и «Котенок по имени Гав». Вышедшее в 1990 году детское юмористическое произведение Остера «Вредные советы: Книга для непослушных детей и их родителей» приобрело огромную, сохранившуюся до сих пор популярность; за первой книгой последовало несколько продолжений. Используя принцип «от обратного», эти книги советуют детям делать противоположное тому, что им обычно говорят родители: никогда не мыть руки и лицо, не говорить «спасибо» и «пожалуйста», не признаваться в том, что разбили окно348. Опубликованный в 1992 году «Задачник по математике» Остера сочетает вредные советы и математические задачи – смешные, абсурдные и иногда даже с политическим подтекстом349.

Подобной фигурой, привносящей игровое начало в сочинения для детей, стал и Андрей Усачев, знаменитый поэт и автор сценариев к мультфильмам, известных по всему миру. Его перу принадлежат более тридцати книг поэзии, сказок, песен и образовательных материалов. Усачев – один из самых популярных авторов, его книги отлично продаются350. Он не входил в группу «Черная курица», но принадлежал к тем же литературным кругам. Одна из самых известных его книг называется «Умная собачка Соня» (1996), в ней описываются различные приключения и проказы этой «королевской дворняжки». В одной из историй Соня капает вареньем на чистую белую скатерть и, чтобы это скрыть, размазывает остатки варенья по всей скатерти. Однако под банкой остается выдающее ее проказу белое пятно. Впоследствии хозяин ругает собачку так же, как родители могут ругать за такое поведение маленького ребенка351. Книги Усачева полны забавных моментов, языковых каламбуров и словесной игры, но в них проглядывают и явно выраженные моральные уроки, продолжающие традицию русской моралистической литературы для детей, которая так нравилась многим родителям и воспитателям.

Как показывает пример Усачева, не все детские поэты продолжали писать одни лишь стихи. Как и Усачев, Сергей Махотин получил множество литературных премий за свои поэтические сборники, книги для детей и биографическую прозу. Махотин выпустил более двадцати книг, начиная со сборника «Море в банке» (1985). Одним из самых известных его произведений стал «Вирус ворчания» (2006); за эту книгу Махотин в 2007 году получил премию «Алые паруса», она вошла в список Совета по детской книге (IBBY) в 2008 году352. В книге Махотин вспоминает свое детство в городе Сочи и соседей по квартире. В прологе автор рассказывает, как в детстве выпустил в небо десять воздушных шариков, подаренных ему на день рождения (редкий и ценный по тем временам подарок), с записочками, привязанными к шарикам и адресованными будущим друзьям по переписке. Шарики символизировали желание ребенка побольше узнать о мире вокруг353. Часть историй описывала разных соседей героя, другие включали в себя элементы фантазии; эти современные сказки представляли детство волшебным, чудесным временем354. Творчество Махотина во многом напоминало книги его советских предшественников – Драгунского, Носова, Катаева, – которые тоже писали о дружбе, совместной игре и веселых проказах как о характерных чертах счастливого детства355.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Основание Рима
Основание Рима

Настоящая книга является существенной переработкой первого издания. Она продолжает книгу авторов «Царь Славян», в которой была вычислена датировка Рождества Христова 1152 годом н. э. и реконструированы события XII века. В данной книге реконструируются последующие события конца XII–XIII века. Книга очень важна для понимания истории в целом. Обнаруженная ранее авторами тесная связь между историей христианства и историей Руси еще более углубляется. Оказывается, русская история тесно переплеталась с историей Крестовых Походов и «античной» Троянской войны. Становятся понятными утверждения русских историков XVII века (например, князя М.М. Щербатова), что русские участвовали в «античных» событиях эпохи Троянской войны.Рассказывается, в частности, о знаменитых героях древней истории, живших, как оказывается, в XII–XIII веках н. э. Великий князь Святослав. Великая княгиня Ольга. «Античный» Ахиллес — герой Троянской войны. Апостол Павел, имеющий, как оказалось, прямое отношение к Крестовым Походам XII–XIII веков. Герои германо-скандинавского эпоса — Зигфрид и валькирия Брюнхильда. Бог Один, Нибелунги. «Античный» Эней, основывающий Римское царство, и его потомки — Ромул и Рем. Варяг Рюрик, он же Эней, призванный княжить на Русь, и основавший Российское царство. Авторы объясняют знаменитую легенду о призвании Варягов.Книга рассчитана на широкие круги читателей, интересующихся новой хронологией и восстановлением правильной истории.

Анатолий Тимофеевич Фоменко , Глеб Владимирович Носовский

Публицистика / Альтернативные науки и научные теории / История / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное