Прощание с мирной жизнью

Александр чувствовал себя посвежевшим после несколько более длительного, чем обычно, душа; он лежал в своей большой ванной комнате на специально для данной цели сделанной скамье, и Ябурек массировал его покрасневшее от прохладной воды тело.

Возвращаясь домой после более или менее длительного отсутствия, Александр каждый раз наслаждался привычным утренним церемониалом; так было и сегодня. Ябурек, по-видимому, тоже исполнял обязанности массажиста с удовольствием, о чем явно свидетельствовала та торжественность, с которой он работал.

Пока он растирал икры, ляжки и руки, оба молчали, но, согласно некоему неписаному закону, как только очередь доходила до спины, начинался разговор. Беседу заводил Александр. Для начала он вздохнул с удовольствием и, само собой разумеется, выразил свою радость по поводу того, что опять дома, что лежит на своей «гладильной доске» и чувствует прикосновение искусных рук Ябурека. После этого Александр прервал свои излияния и попросил Ябурека еще раз как следует помять спину между лопатками.

— Покрепче, покрепче, не так, как в Вене, там не умеют!

Это всегда служило переходом к безобидным сетованиям на то, что Вена с каждым годом все меньше и меньше похожа на Вену доброго старого времени, но все же Вена всегда остается Веной, и в следующий раз обязательно надо будет взять с собой Ябурека, чтобы тот мог еще раз поздороваться с башней св. Стефана, которая, к счастью, сейчас, как и раньше, взирает на своих венцев.

На это потомок кёниггрецского канонира ответил, соблюдая правила игры:

— Покорно благодарю, но я все еще не могу пережить разочарование, которое испытал в свою последнюю поездку в Вену, шесть лет тому назад.

Александр, разумеется, знал причину разочарования Ябурека, но настаивал на том, чтобы тот снова рассказал об этом, и Ябурек давал волю своим жалобам.

— В тот год я приноровил свой отпуск к восемнадцатому августа, чтобы попасть на императорский парад на площади Шмельц в Вене. А император на параде не присутствовал. Даже престолонаследника не было.

Александр пытался его утешить.

— Императору, вероятно, нездоровилось. Когда человеку под восемьдесят, он не всегда может сесть в седло. Даже чтобы присутствовать на параде в день своего рождения. Еще удивительно, каким молодцом он держится. Конечно, он — император, и при нем состоит целая куча людей, которые заботятся о его здоровье и по возможности оберегают от неприятностей, но, в сущности, жизнь у него весьма некомфортабельная. Знаете, Ябурек, у него нет даже настоящей ванной комнаты, и лейб-камердинер наливает ему горячую воду ведром. В конце концов я могу понять, что он не выносит автомобиля и машинописных бумаг, но как можно упорно возражать против современной ванны с душем, вроде нашей, или против мохнатой перчатки для растирания… Ах, Ябурек, пожалуйста, разотрите получше поясницу; про поясницу мы всегда забываем, нет, не здесь, чуть повыше и левей, ага, вот так, спасибо! Да, мне такой консерватизм непонятен, но, вероятно, старик думает: «Если переменюсь я, тогда вообще не будет удержу, а потом — сейчас уж и не стоит!» Правда, еще двадцать лет тому назад мы крепко держались того же правила, и, кто знает, возможно, и еще двадцать лет проживем, как жили, и катастрофа произойдет тогда, когда мы с вами, Ябурек, уже давно будем лежать в земле? Вот тогда мы посмеемся, как по-вашему?

— Так точно, лучшего ждать трудно, — говорил Ябурек, мысленно все еще переживая обиду на тот парад и считая себя обманутым. — Например, с позволения сказать, ежели эрцгерцог-престолонаследник Франц-Фердинанд вступит на престол. Так вот, я не знаю, если бы я, с позволения сказать, был бы его дядей императором и он бы спросил у меня разрешения жениться на графине Хотек, я бы ни за что не дал на то своего императорского соизволения. Дисциплина прежде всего. Ведь не может же лейтенант надеть к военному мундиру домашние туфли. Верно? То-то и оно. Стоит только позволить, этак бог знает, до чего дойдет: сначала женился морганатическим браком, потом, вместо того чтобы представлять особу императора, для чего, с позволения сказать, он и существует, просто не явился на парад. В конце концов в один прекрасный день он еще позабудет, что обязан царствовать.

— Этого бояться не приходится, — успокоил Александр носителя кёниггрецского духа, — скорее наоборот. Ну как, кончили? Будьте добры, дайте мне домашние туфли и купальный халат!

Александр вскочил со скамейки для массажа и прошел в соседнюю комнату, служившую гардеробной. Ябурек уже приготовил белье и костюм и просто присутствовал при одевании. Разговор возобновился, но теперь темой служили домашние и семейные события, которые произошли в отсутствие Александра.