Прощание с мирной жизнью

Цепь жандармов перегородила улицу. Поодаль стояла конная полиция. По эту сторону цепи собирались небольшими кучками любопытные. По ту сторону волновалась многочисленная, возбужденно шумевшая толпа, лишь смутно видная в сумеречном свете зимнего вечера.

Сыпал мокрый снег. При свете газовых фонарей тускло блестели острия жандармских касок и штыков. Над головами конных полицейских, словно темные ночные птицы, реяли пучки петушьих перьев. Среди любопытных, число которых все возрастало, сновали отдельные полицейские. Они покрикивали: «Проходите! Проходите!»

Когда на минуту стихал беспорядочный шум или усиливался ветер, откуда-то издали доносились обрывки песни.

Адриенна знала эту песню. Ее любил играть на губной гармонике кудрявый Антон, брат Роберта, да и члены кружка распевали ее во время своих воскресных поездок. Но здесь, в этой обстановке, в этой накаленной атмосфере, она, как казалось Адриенне, приобрела новый смысл, зазвучала по-новому:

Народа кровь течет потоком,
Горючих слез бежит ручей…

Адриенна дошла почти до самой цепи жандармов, но тут перед ней оказалась плотная толпа, а не бродившие с места на место и собиравшиеся то тут, то там в кучки люди. Она стала на цыпочки и увидела, что полицейские образовали вторую цепь и не подпускают любопытствующих близко к жандармам. В свободном от людей пространстве между обоими кордонами стоял человек в грубошерстном пальто и шапке и, энергично жестикулируя, в чем-то убеждал жандармского офицера и нескольких полицейских. Его движения, пальто и шапка привлекли внимание Адриенны. Что это — ее воображение или это на самом деле Роберт? Она попыталась протиснуться поближе, но сделать это ей не удалось. В толпе на нее заворчали. Адриенна отказалась от своего намерения. Она напряженно вглядывалась в группу людей между обоими кордонами. Теперь усиленно жестикулировали и полицейские.

Ветер опять донес обрывок песни:

Но день придет — он недалеко,
И мы осудим палачей.

Жандармский офицер топнул ногой и жестом приказал человеку в шапке, лица которого Адриенне не было видно, убираться. Но тот не сошел с места. Разгневанный офицер поднял правую руку в перчатке. Адриенна вся похолодела. Потом она только с трудом могла восстановить сцену, разыгравшуюся с молниеносной быстротой.

Какая-то женщина крикнула:

— Ой, он его бьет!

По ту сторону цепи жандармов поднялся многоголосый рев. Атмосфера накалилась. Раздался пронзительный свисток. Вслед за ним — звон металла. Полицейские обнажили шашки. Опять свисток. И громкий голос: «Именем закона — предлагаю разойтись!»

Крики, топот, полнейший хаос.

Женщина, крикнувшая раньше, опять завопила:

— Безобразие! Безобразие! Звери! С оружием против мирных людей!

Адриенна увидела лицо кричавшей. Морщинистое, озабоченное материнское лицо, одновременно и искаженное, и одухотворенное сильным волнением.

Оглушительный рев. Где Роберт? Что здесь творится?

Вдруг Адриенна увидела четырехугольный предмет, который медленно пролетел по воздуху. Раньше чем до ее сознания дошло, что это вывороченный из мостовой камень, она услышала резкий треск. Наступила мертвая тишина, затем раздались панические крики:

— Стреляют! Помогите! Сволочи!

Все бросились бежать. Адриенна тоже побежала, вернее, бежали ноги помимо ее воли. Сбоку в толпу врезались конные и плашмя били бегущих шашками. «Какие глухие звуки», — подумала Адриенна. Кто-то рядом с ней споткнулся и упал. Перед глазами Адриенны встала картина смерти подмастерья Вондрака.

Она хотела нагнуться к упавшему, но толпа увлекла ее.

Женщина с морщинистым матерински озабоченным лицом опять мелькнула в толпе. Она бежала, глядя невидящими глазами, прямо на конного полицейского. Он приподнялся на стременах и ударил ее хлыстом. Женщина зашаталась, хватая руками воздух.

Адриенна ощутила прилив никогда до того не испытанной слепой ненависти, в голове была только одна мысль: «Сорвать полицейского с лошади!» Вдруг она почувствовала толчок, кто-то схватил ее за обе руки и оттащил назад.

— Роберт! На помощь!

Рука в грубой шерстяной перчатке ударила ее по губам, не очень сильно, но у нее потемнело в глазах.

XIV

Александр и Ирена уже полгода были вместе, но совместная жизнь все еще пленяла его своей новизной, казалась ему неправдоподобно прекрасной.