Прощание с мирной жизнью

— Конечно. Но если только не немецкие и социалистические — это не страшно. В генерал-адъютантуре, где составляется подборка выдержек из печати для его величества, их вряд ли читают. А если и читают, то другими глазами. Но вот ежели одна из крупных немецких газет, даже либеральная… пардон, в этом «даже» нет абсолютно ничего предосудительного, это просто… словом, вы меня понимаете… Значит, если одна из немецких газет, все равно консервативная или либеральная, начнет дуть в одну дудку именно с этими оппозиционными газетами, это произведет неблагоприятное впечатление, особенно на наших союзников за границей. Но вам это пространно объяснять не надо.

— Да, господин надворный советник, я понимаю: тонкое чутье, не так ли?

— Бесподобно, ха-ха-ха, бесподобно! Я вижу, мы вполне понимаем друг друга. — Надворный советник откинулся на спинку стула. Он залился смехом, его багровые щеки тряслись, как желе. Вдруг он замолчал и внимательно посмотрел на Александра, выражение лица которого показалось ему весьма странным. Он неуверенно хихикнул и сказал: — Во всяком случае, я позволю себе надеяться, господин Рейтер.

XI

Фрейлейн Хуртиг, секретарь редакции, сидела с пером наготове и ждала, когда доктор Кухарский приступит к диктовке передовой. Но главный редактор, которому для вдохновения обычно требовалось всего два-три раза обежать вокруг письменного стола, сегодня как будто был не в ударе. Шагал он не с обычным увлечением и фыркал как-то вяло. Фрейлейн Хуртиг уже несколько раз мысленно подстегивала себя задать вопрос, но потом все же предпочитала молчать, памятуя высказанное ею и весьма одобренное ее шефом правило, согласно которому отличная секретарша только в том случае проявляет участие, не входящее в круг ее служебных обязанностей, когда этого от нее ждут.

— Нет, ничего не выйдет! — Кухарский остановился и забарабанил пальцами по жилету. — Не выйдет. Нельзя себя принуждать, статья может получиться хорошей только при вдохновении. Прав я или нет, голубушка фрейлейн Хуртиг?

— Естественно, правы, доктор Кухарский.

— Естественно! Вы даже не подозреваете, что это слово попало прямо в точку. В данном случае мне особенно мешает то обстоятельство, что все здесь кажется мне противоестественным. Да, это противно моему естеству писать об афере, где на первом месте фигурируют лица, принадлежащие к семье, с которой меня связывают давние узы дружбы. Не важно, что это бывшие члены семьи — покойный племянник или отставной зять. — Он остановился и ласково погладил свои три волоса. — «Отставной зять» — неплохое выражение; я думаю, его стоит записать, может, когда и пригодится.

— Уже записано, господин доктор.

— Браво, я всегда говорю, что у меня не одна половина, а две: жена и вы.

Фрейлейн Хуртиг покраснела, как институтка, и даже замурлыкала от удовольствия.

— Ах, господин доктор!

— А что? Разве не правда? Ну, так чего же тогда! А теперь займемся серьезными делами, как того требует жизнь. Мы и так уже потеряли много времени. Пожалуйста, пишите — нет, не статью, письмо господину Рейтеру. Можно диктовать? Отлично. «Дорогой друг, по зрелому размышлению я не могу не признать, что вы правы… Две точки… Наша газета не может пройти мимо этого инцидента и должна, следуя своей традиции, отозваться на него в духе критического либерализма… Восклицательный знак, или нет, просто точка… С другой стороны, вы, в свою очередь, не можете не согласиться со мной, что моя искренняя привязанность к вашей семье не позволяет мне приступить к анализу этой аферы… Написали? …с необходимым хладнокровием и остроумием… Точка… Итак, нам нужно поискать кого-нибудь, кто мог бы написать данную статью… Точка… При этом я вполне согласен с вами, что нас должна интересовать не личная трагедия несчастного офицера, а поведение клики, которая постоянно разглагольствует об усилении нашей военной мощи и в то же время подрывает ее из корыстных целей… Восклицательный знак. С новой строки… Если вы не имеете никого в виду, я предложил бы вам поручить написание этой статьи Гвидо Франку… Точка с запятой… За время работы он проявил вдумчивость и живой ум… Или нет, зачеркните, пожалуйста, вдумчивость и живой ум и напишите: умение приспособиться и сообразительность. Так. Гм. На чем мы остановились? Ага: и сообразительность… так что при соответствующем руководстве может дать что-нибудь годное… Точка… Во всяком случае, я поручу ему написать пробную статью… Точка… Искренне ваш и т. д. …» Все, голубушка фрейлейн Хуртиг. Пожалуйста, отправьте сейчас же письмо с посыльным, а ко мне пришлите этого самого Франка. Благодарю вас.

XII

Вот он, долгожданный случай!