Прощание с плейбоем

Один из них, не дойдя до двери кафе, стал оглядываться и вертеть головой в разные стороны.

Мирослава поспешила к нему.

– Извините, вы не Вадим Игоревич Немоляев?

– Так точно, он, – ответил мужчина.

– А я Мирослава Волгина, это Морис Миндаугас.

– Очень приятно, – начал мужчина, – чем обязан…

– Давайте пройдем в кафе, – предложила Мирослава, – нам бы не хотелось лишать вас обеда.

– Разумно, – согласился мужчина и первый устремился к двери. Уверенно двигаясь по залу, он выбрал столик. Детективам осталось только присоединиться к нему.

Шурин Солодовникова заказал себе первое, второе, черный чай с лепестками магнолий и пирожное картошку. Мирослава и Морис ограничились винегретом, зеленым чаем и парой пирожков со свежей вишней.

– Здесь хорошо кормят, – проговорил зять Решетникова, с аппетитом уписывая борщ с уткой, а потом котлеты с гарниром.

Детективы выразили согласие с ним легкими кивками.

Дойдя до чая, Немоляев спросил:

– Так о чем же вы хотели со мной поговорить?

– Мы частные детективы, – сказала Мирослава, – и, в принципе, вы не обязаны с нами разговаривать, по крайней мере, никто не может вас заставить делать это.

– Мне нечего скрывать, – ответил Немоляев, обводя их цепким взглядом.

– Вы женаты на сестре жены Артема Солодовникова, которого сбил насмерть Константин Шиловский?

– Это так.

– Шиловский не понес за свое преступление никакого наказания.

– Ну как же не понес, – неожиданно громко рассмеялся Немоляев, – его же переехали пополам.

– Вы знаете об этом?

– Думаю, об этом оповещены все жители города. Вон как пресса надрывалась! – и добавил с горечью: – А когда этот гад задавил Артема, то было всего две сухие строчки в сводках новостей.

– Простите…

– Мне не за что прощать именно вас. Вы сказали, что вы частные детективы?

– Да, это так.

– А что, полиция уже не справляется? – ухмыльнулся он, не скрывая злорадства.

– Они работают, – тихо проговорила Мирослава, – наверное, и к вам заглядывали?

– А как же, трясли часа два мою бедную жену. Она еще после смерти Артема не отошла, а тут эти накинулись на нее, как стервятники!

– Это их работа, – попробовала вступиться за полицейских Мирослава.

– Как же, работа! Баклуши бить! И честных людей наизнанку выворачивать.

Мирослава вздохнула.

– Вы лучше скажите мне, где были эти работнички, когда Шиловский задавил Артема. Почему он остался на свободе?

– Я разделяю ваше негодование…

– Негодование?! Праведный гнев! Но бог-то не Микитка, он все видит! Отлились кошке мышкины слезы!

– Но ведь самосуд – это не выход из положения! – не выдержала Мирослава.

– А вы укажите мне выход! А я погляжу!

– Уж не признаетесь ли вы, Вадим Игоревич, что это вы убили Шиловского?

Он сразу утих и ответил печально:

– Не я. В чем и раскаиваюсь.

– Раскаиваетесь в том, что не совершили убийство?

– И в этом тоже…

– Я не понимаю вас.

– А вы бы посмотрели на слезы моей жены, о жене Артема я вообще не говорю! Отец их постарел разом на десять лет, а мать пролежала три месяца в больнице, сейчас еле-еле с палочкой ходит.

– А мать Артема?

– Что мать Артема?

– Как она пережила смерть сына?

– А кто вам сказал, что она пережила ее? Инна Гавриловна Солодовникова умерла шесть месяцев назад. Ее похоронили рядом с сыном.

– Простите…

– Так что я рад! Очень рад, что такая мразь, как Шиловский, больше не топчет землю. Но я не убивал его.

– Вы не могли бы сказать нам что-то, что навело бы нас на след убийцы?

– Не могу, – ответил он и добавил: – Но если бы и мог, то ничего не сказал бы. Моя жена вон за него свечку поставила!

– За кого за него? – не поняла Мирослава.

– За того, кто убил Солодовникова.

– Разве за убийц ставят свечки?

– А почему нет? – пожал плечами Немоляев. – Тем более что он праведное дело совершил.

– Да откуда вы знаете, что убийца расправился с Шиловским, мстя за вашего свояка, может, это были криминальные разборки или карточные долги?! – не выдержала Мирослава.

– А нам все едино, – спокойно ответил Немоляев, – главное, что Шиловский мертв.

– Ну, что ж, спасибо, что уделили нам внимание. – Мирослава встала и, не оглядываясь, направилась к выходу. Морис положил на стол купюры за обед и последовал за ней.

– Ну и что? – спросил он уже в машине.

– Ничего, вечером поедем к старшему брату.

– Вы уверены?

– Да, я должна исключить из списка подозреваемых всех Солодовниковых.

Он пожал плечами и спросил:

– А сейчас домой?

– Нет, на набережную. Прогуляемся немного.

– Куда именно?

– Давай на четвертую очередь набережной.

Они оставили машину наверху и пешком по пологим ступеням спустились на несколько ярусов вниз. Новый фонтан представлял собой водопад, срывающийся вниз с отвесной кручи. Над ним была скульптурная композиция ладьи, а еще выше недавно построенный собор.