Прощание славянки

Основанная на спекуляциях экономическая политика этой страны в период военных действий позволила ей сосредоточить 40 % мировых запасов золота, а общая задолженность иностранных государств перед Штатами достигла колоссальной по тем временам суммы — почти 12 миллиардов долларов.

Таким образом, крупнейшие страны Европы оказались должниками Соединенных Штатов на два поколения вперед.

Более того, США стали не только кредитором Европы, но и законодателем мод и настроений.

Это позволило 29-му президенту США Уоррену Гардингу, сменившему Вильсона, заявить:

— Американцы сделали больше для развития человечества за полтора столетия, чем все народы мира вместе за всю их историю…

И как не услышать в этом заявлении заявки на ту глобальную гегемонию, с какой Америка с такой неохотой начинает расставаться сегодня.

Вступив войну в самом ее конце, американцы потеряли всего 55 тсяч убитыми, в то время как потери Антанты и Центрального блока исчилялись миллионами.

Тем не менее, они присутствовали в Вррсале на правах одного из победителей.

Да и проявленная Америкой активность сразу же посе окончания войны совсем не соответствовала ее вкладу в победу.

Но иначе не могло и быть, поскольку в Версале речь шла о переделе мира, в котором американцы приняли самое живое и заинтересованное участие.

В послевоенном послании Вудро Вильсона звучали слова о создании Лиги наций, освобождении Бельгии, возвращении Эльзаса и Лотарингии Франции, обеспечении Сербии выхода к морю, восстановлении Польши.

Все это свидетельствовало о том, что США намерены крепко взять в свои руки устройство послевоенного мира.

И, как покажет будущее, Америка, несметно обогатившись и во время Второй мировой войны, которую она с присущей ей циничностью назовет «хорошей», возьмет в свои руки многое.

И уже тогда, после войны, Америка отводила Германии большую роль в своей будущей политике.

Для чего ее представители и наладили тайные контакты с ее руководителями через полковника Артура Л. Конджера.

Переговоры Конджера были столь тщательно засекречены, что стали достоянием гласности лишь в последние годы.

Конджер сразу взял быка за рога и заявил о планах американских правящих кругов «прекратить снабжение продовольствием Франции в пользу Германии».

Затем он передал конфиденциальное пожелание, чтобы Германия предложила верховному командованию США пользоваться немецкими портами в Северном море для транспортировки американских войск.

— Это, — говорил Конджер, — будет выгодно Германии в ряде отношений. Увеличится подвоз продовольствия, восстановятся торговые отношения между обоими государствами, а американские солдаты поближе познакомятся с Германией, о которой у них уже сейчас создалось иное представление, нежели при вступлении Америки в войну…

Для поддержания контактов с Конджером с немецкой стороны был выделен барон Пауль Эльтц фон Рюбенах, тогда — капитан германской армии, а в будущем — министр гитлеровского правительства.

О чем велись переговоры Конджера с Эльтцом?

Прежде всего, о совместной борьбе против Советской России.

Поняв намек, германское главное командование на последующих переговорах с полковником Конджером обратило главное внимание на сохранение восточной границы и сильной немецкой армии.

И то, и другое, по словам немецких генералов, было «нужно для отражения большевистской угрозы».

Речь шла отнюдь не об отражении несуществующей угрозы, а о сохранении за германским империализмом захваченных им земель и создании мощных вооруженных сил для агрессии на Востоке.

Вторая и третья беседы Эльтца с Конджером, посвященные рассмотрению требований германского империализма на Востоке, состоялись уже после открытия Парижской конференции 26 января 1919 года.

Происходили они у Конджера в Трире, где, как сообщает Эльтц, он был «принят с чрезвычайной любезностью и сердечностью».

Все это говорило только о том, что Америку уже тогда мало волновали проблемы европейских стран, и она делала то, что считала, прежде всего, выгодным для себя.

Именно поэтому она не подписала Версальский мирный договор, полагая, что участие в Лиге наций свяжет ей ее загребущие руки.

Вместо него она 25 августа 1921 года заключила сепаратный мирный договор с Германией.

Что же касается Германии, то она подписывала Версальский мирный договор, стиснув зубы.

Но ничего другого ей и не оставалось, поскольку Америка была еще не настолько сильна, чтобы диктовать свои условия Европе.

Прочитав этот «мирный» договор, Фердинанд Фош только покачал головой.

— Это не мир, — задумчиво произнес он, — это перемирие на 20 лет…

Он ошибся всего на два месяца, ибо следующая мировая война началась 1 сентября 1939 года…

Вместо заключения. И все-таки Отечественная…

Во времена исторического материализма существовало однозначное мнение о том, что Россия Первую мировую войну проиграла.

И никакого другого мнения быть не могло.

Иначе пришлось бы признать, что даже получение части германского наследства, намного лучше, нежели сдача проигравшей войну Германии третьей части России, упразднения армии и флота и уплаты огромной контрибуции.