Прощённые

Взбешённый Михаил, в парадном, по случаю бала, мундире, отправился в расположение казарм. Там, во дворе, застал построенных в ряды с шпицрутенами. К ним уже выводили группу осуждённых…

Выходит, вовремя успел. Бесчинство отменил, потребовал к себе для объяснений полковника Н-ского. Полковник встал на вытяжку. Почти спокойно доложил:

– Солдатики пытались убежать. Иные не впервой, Егоров и Семёнов ранее дважды были пойманы и доставлялись в части. А нынче прихватили из казённого имущества – белья, одёжи, для обмена на базаре, там и попались. Был вынужден примерно наказать, для пресечения в дивизии подобных безобразий. Солдаты нынче сильно распоясались…

– Солдат бежит из армии с нужды, от офицерского битья и произвола. В побегах надобно винить не беглецов, но их начальников, с коих без снисхождения и спрашивать! Пусть бы испробовали какова солдатская-то должность. Поди-ка, морды бить солдатикам не сложно. А чтобы навести по-человечески порядок…

Полковник слушал его с апатичным выражением. Молчал. Казалось, – и зевнул бы. А Михаил, теряя самообладание, ударил по столу:

– Предупреждаю! Чтоб последний раз! Вы слышали – последний раз! Я запрещаю! У меня в дивизии –ни-ни!

Потом взял себя в руки, выровнял дыхание, и твёрдым голосом закончил:

– Узнаю – буду отдавать под суд, не ждите от меня потом помилования или состраданья.

Полковник Н-ской на это ответил, печально посмотрев ему в глаза:

– Я вижу в вас достойнейшего человека, генерал. Однако, доброта – есть ваша слабость, которая способна ввергнуть в пребольшие неприятности. Поверьте мне, как старому солдату. Я много пережил и старше вас…

Он не продолжил спор и просто отпустил полковника Н-ского без последствий. Потом присел было, смочил водой виски… И вмиг опомнившись чуть не опрометью бежал к коляске.

 Опаздывал! Решительно опаздывал на бал!

Глава 27. Счастливым быть легко

Судя по плотному обилию нарядных экипажей перед крыльцом, все приглашённые на торжество к Раевским собрались.

В прихожей на ходу стряхнул с себя шинель прямо на руки подбежавшего дворецкого. Тут же услышал сказанное шёпотом, ворчливо:

– Что так замешкались, Михайла Фёдорыч? Негоже-с… Старшая барышня уже справлялися о вас.

Он даже вздрогнул, всё как будто поплыло перед глазами: «Боже мой! Катя! Так она ждала меня!»

Михаил бросился наверх по лестнице. Вернулся. Краснея(!), протянул дворецкому на чай. Тот, подивившись щедрости, присвистнул…

В знакомой зале, ставшей сегодня непривычно тесной, шумной, Михаил Фёдорович поздравил именинницу, и тут же был прощён за опоздание. Затем, немного успокоившись, начал осматриваться, выискивая среди барышень Её…

Дамы, под мягкое шуршанье нижних юбок, изящной грациозной поступью прогуливались в зале. С негромким хрустом раскрывались лёгкие резные веера. Присутствующие кавалеры – по большинству, как он, одетые в военные мундиры. Но есть и штатские…

Екатерина Николаевна в бледно-лиловом платье из муслина, с букетиком фиалок в волосах, и скромной ниткой жемчуга на шее, беседовала с некой пожилою дамой. Он деликатно подождал. Вот, наконец, кивнула, повернулась и отошла. Пора!

Он бросился к Екатерине, с трудом удерживая шаг, приблизился, галантно поклонился, выдавил скомканные извинения. Она кивнула мило убранной головкой, но молчала. Тогда спросил её по части приглашения танцевать. На приглашение Екатерина Николаевна ответила насмешливо и несколько холодновато:

– Вы слишком опоздали, генерал. Все танцы я сегодня обещала. Даже не знаю, чем могу помочь вам.

Встряхнула веером, сощурила глаза, слегка пожала обнажёнными плечами. И – пауза. Смотрела на его мучения с издёвкой и выжидала. А он, герой и офицер, стоял перед девицей наипоследнейшим болваном, позорно заливаясь краской…

Уже через мгновение Михаил взял себя в руки. С достоинством откланялся. Затем, решительно ударил об пол каблуком и развернулся по-военному.

И услыхал отчётливое, сказанное в спину:

– Мазурка. Мазурку я оставила для вас. Смотрите же, не подведите.

И сразу быстрым шагом отошла, бросив в конец обескураженного Михаила…

Мазурку заявили третьим танцем – после вступительного полонеза (Екатерина шла с полковником из штаба), и вальса (вальсировала с Пушкиным –  пронырой, низкорослою канальей! Впрочем, такие мысли недостойны. Отставить! Потому, как так нельзя. Но! Вездесущая вертлявая каналья!!!)

Мазурки уж насилу и дождался.

Она лукаво улыбнулась и кивнула, легко опёршись на руку…

Между фигурами пытался объяснить ей – про адъютанта, будь он так неладен, несвоевременное донесение, полк…

– Я думала, вы не приедете.

(…И что расправы допускать никак не можно, поскольку каждый прецедент…)

– Я думала, вы не приедете.

(…И что солдатики должны быть офицеру, словно…)

– Я думала, что вы…

И встретил её повлажневший взгляд…

– Я. Я люблю Вас.

Сказал – и сам не понял как. И задохнулся.

И вдруг она порывисто и страстно стиснула пальцами ладонь его руки.