Прошу повторить убийство

— Я видел в Закопане пани Захвытович. Впрочем, ее трудно было бы не заметить. Даже машины останавливаются, когда она идет по улице. Кто эти молодые люди, с которыми она всюду появляется?

— Какие–то местные жители. Я не знаю их имен.

— Прошу прощения, пан полковник, — вмешался милиционер, который как раз вошел в комнату, — вы говорите о той ненормальной, которая носит на палке плетеную корзинку, высокие голубые сапоги и рыбацкую шляпу?

— Именно так одевается пани Зося, — подтвердила Роговичова.

— Это местные ребята. Я их хорошо знаю. Один, Яцек Пацына, живет на Гурках, прекрасный лыжник. Бегает в «Старте». Второй, Хенек Шафляр, проводник из Фонда отдыха трудящихся. Оба они порядочные парни, удивляюсь, что они сопровождают эту бабенку. Все Закопане будет над ними смеяться. Когда мы ехали сюда, я видел, как они шли улицей к трамплину в сторону городка.

— Они были здесь, — пояснила пани Роговичова, — условились с пани Зосей вместе пойти на дансинг в «Ендрусь». Пани Зося, это было еще до несчастного случая, выражала неудовольствие от того, что они запаздывают. Они пришли перед самым вашим приездом, после того как раненого осмотрел врач.

— И так внезапно ушли?

— Редактор Бурский посоветовал им, чтобы они ушли до приезда милиции, если не хотят быть замешаны в этом деле.

— Бурский? Журналист из Варшавы? Автор криминальных повестей? И последней — «Преступление в Доме товаров»?

— Тот самый. Он живет в «Карлтоне» уже две недели.

— Что–то пан редактор слишком любезен и заботится, чтобы у нас не было слишком много работы. Надо поговорить с ним на эту тему. Но, возвращаясь к нашей беседе, вы больше не видели этого молотка?

— Пани Зося что–то с ним сделала. По–моему, принесла его в «Карлтон».

— Вспомните получше.

— Не помню. Я была очень взволнована.

— Чем? Ведь несчастный случай произошел только вечером?

— Это мои личные дела. Они не имеют ничего общего с тем, что произошло с паном Доброзлоцким.

— Вы видели его украшения?

— Да. Он показывал их нам всем сегодня после обеда. Старинные перстни, бриллиантовое колье с перстнем…

— Вы разбираетесь в драгоценностях? Вы знаете, сколько стоят эти камни?

— Разбираться не разбираюсь. У меня не было такой возможности. Я никогда не могла себе позволить покупку таких украшений. Но понимаю, что они очень дорогие. Пан Доброзлоцкий, впрочем, и не скрывал того, что это колье уникально. Он произнес нам по этому поводу целую лекцию.

— А как бы вы оценили стоимость драгоценностей?

— Откуда я знаю? Может быть, два миллиона злотых? А может, еще больше?

— Прошу вас, однако, напрячь память и вспомнить, где лежал этот молоток?

— Наверное, я не вспомню. Я уже два раза говорила вам, что не помню. Если бы знала, не стала бы окружать это тайной. А что, это так важно?

— Прошу вас, присмотритесь к этому молотку повнимательней. Вот тут, в самом начале рукоятки. Что вы видите?

— Два пятнышка, это, наверное, кровь?

— А здесь, на молотке?

— Волоски. Седые волоски. Такие были у пана Доброзлоцкого. Значит, этим молотком?..

— Да. Это орудие преступления. Я скажу вам, что мы нашли его на канапе в холле.

— Страшно. Это значит, что один… один из нас…

— Вот именно. Вы правильно поняли, что один из гостей пансионата решился на преступление. Вы подозреваете кого–нибудь?

— Нет. Никого! Я не могу в это поверить. Ведь там выбито стекло, а под балконом стоит лестница…

— Значит, по–вашему, преступник поднялся по приставной лестнице, выбил стекло, проник в комнату, оглушил молотком ювелира, забрал драгоценности, ушел тем же путем, а позднее был так любезен, что вошел в «Карлтон» и положил этот молоток на канапе?

Роговичова молчала.

— Расскажите нам, как обстояло дело за ужином. Кто первый встал из–за стола?

— Инженер Жарский. Он ушел раньше, чтобы отремонтировать телевизор.

— И потом пан Жарский все время был в салоне?

— Да. Он никуда не выходил. Мы слышали всякий писк и свист из телевизора. Сидя за столом, мы даже сомневались, что инженеру удастся исправить телевизор. Ведь он по образованию не электротехник, а механик. Работает на металлургическом заводе.

— Однако ему это удалось?

— Да. Но уже около девяти, за несколько минут до начала «Кобры».

— А кто следующий вышел из столовой?

— По–моему, пан Доброзлоцкий. Да, наверное. Он еще попросил пани Рузю принести ему наверх чай. Именно поэтому горничная нашла его лежащим на полу. Если бы не чай, его могли бы обнаружить только утром. Никто не заинтересовался бы его отсутствием, потому что ювелир редко вечерами спускался в салон. И он умер бы от потери крови. Этот чай спас ему жизнь.

— Вы больше не видели Доброзлоцкого? Разумеется, здорового?

— Нет. Не видела.

— А когда вы вышли из столовой?

— По–моему, сразу после ювелира. Нет, вначале пани Медзяновская, а потом я.

— Вы пошли в свою комнату?

— Да.

— И что вы там делали?

Мария Роговичова удивленно посмотрела на подпоручника, пожала плечами, но спокойно объяснила:

— Вначале я занималась своим гардеробом, потому что на ужин переоделась в другое платье, а потом читала.

— До самого выхода?

— До самого выхода.

— А вы не выходили из комнаты?