Прошу повторить убийство

— Странный вопрос. Выходила один раз в ванную.

— Может быть, вы заметили кого–нибудь в коридоре?

— Нет, я никого не видела. — пани профессор заметно разозлилась. По выражению ее лица было видно, что эти мелкие вопросы она считает обычной придирчивостью милиции, которая «цепляется к порядочным людям».

Подпоручник, однако, не обращал внимание на недовольство Роговичовой и продолжал дальше:

— А инженер был тогда в салоне?

— Наверное, был.

— Вы его видели?

— Видела.

— Но ведь, проходя из вашей комнаты в ванную, невозможно увидеть телевизор. Аппарат стоит не против входа в салон, а несколько сбоку.

Пани профессор несколько опешила, но быстро нашла ответ.

— Когда я вышла из ванной, подошла к двери салона, потому что хотела спросить инженера, можно ли рассчитывать на сегодняшнюю «Кобру». Я видела, что пан Жарский стоит, нагнувшись над аппаратом, и что–то делает внутри.

— А что он ответил на ваш вопрос?

— Я его ни о чем не стала спрашивать. Увидела, что человек занят, и вернулась в комнату.

— А инженер вас заметил?

— Скорее, нет. Он был занят телевизором.

— Хорошо, — согласился Климчак, — перейдем теперь к другому. Минуту назад вы сказали, что после обеда были очень взволнованы. Можно узнать, чем? Видом украшений пана Доброзлоцкого?

— Вы шутите?

— Итак, что же вывело вас из равновесия?

— Это мое личное дело. Оно не имеет никакого отношения к краже. Я уже вам это сказала.

— К сожалению, я тоже должен вам объяснить, что для милиции, ведущей следствие по делу покушения на убийство и краже в несколько миллионов злотых, нет никаких личных дел. Тем более когда дает показания одна из подозреваемых.

— Вы утверждаете, что это я совершила нападение? Что за глупость!

— Это совершил один из вас. Может быть, вы, может, кто–либо другой, в этих обстоятельствах подозреваются все. Поэтому я повторяю вопрос: что вас так взволновало?

— Я отказываюсь отвечать.

— Это ваше право. Тогда поговорим о другом. У вас двое детей?

— Да.

— Оба находятся на вашем иждивении?

— Да.

— Они учатся?

— Дочка — студентка Медицинской академии.

— А сын? Неужели двадцатитрехлетний мужчина находится на содержании мамочки?

Роговичова покраснела и опустила глаза.

— У моего сына слабое здоровье, — ответила она, — он недавно вернулся из армии и долго болел. Теперь он ищет работу. Что–то для себя подходящее.

Подпоручник иронично усмехнулся.

— Я не знал, что в армию берут людей со слабым здоровьем. Аттестата у него тоже нет? Он был слишком слаб, чтобы учиться?

— Я протестую против таких методов ведения допроса. Это вас не касается!

— У вашего сына есть права на вождение автомобиля?

— Какое отношение к нашему делу имеет ваш вопрос?

— Вы сказали, что сын ищет для себя занятие. Водители автомобилей нужны постоянно. Как долго вы намерены содержать этого дармоеда?

— Прошу вас прекратить! — Мария Роговичова, бледная от злости и волнения, вскочила со стула.

— Сядьте, пожалуйста, — сухо сказал офицер. — Допрос не закончен. Вы признаетесь в покушении на убийство Мечислава Доброзлоцкого и в краже драгоценностей?

— Вы так разволновали меня, чтобы в конце концов задать этот вопрос? Вы рассчитывали на то, что замученная вами женщина признается в несовершенном преступлении? Я много слышала о методах такого рода, но не предполагала, однако, что мне самой придется с ними столкнуться. Но вам это не удастся. Я не убивала Доброзлоцкого и не брала драгоценности.

— Я не говорил об убийстве, а только о покушении на убийство. Значит, вы не признаетесь?

— Нет.

— А я скажу вам, как это было. Возвращаясь из ванной, вы увидели, что ювелир спускается по лестнице и направляется к телефонной кабине. Может быть, вы видели его, когда он шел в столовую, чтобы напомнить Рузе о чае. Тогда у вас возникла мысль о краже. Кинувшись наверх, вы увидели молоток, лежащий на канапе у входа. Вы схватили его и поднялись по лестнице. Ювелир вышел из комнаты ненадолго и, как вы и предполагали, не запер дверь на ключ. Вы встали за дверью внутри комнаты и ждали возвращения Доброзлоцкого. Он вошел в комнату и хотел включить свет. Вы нанесли ему удар молотком в то время, когда он стоял к вам спиной. Потом вы забрали драгоценности, а шкатулку выбросили с балкона, разбив при этом стекло. Сбегая вниз, вы подбросили молоток на канапе.

Слушая этот рассказ, Роговичова успокоилась. Только легкая дрожь пальцев рук, лежащих на столе, свидетельствовала о ее волнении. Когда она снова открыла рот, слова звучали медленно и спокойно.

— И какие у вас есть доказательства для подтверждения этой сказки? Я все же немного ориентируюсь в уголовном кодексе и знаю, что милиция должна доказать преступление.

— С одной стороны, доказательством являются ваши фальшивые показания. С другой — неожиданная потребность раздобыть большую сумму денег. Легче всего ее было раздобыть, поднявшись с молотком на второй этаж.

— Вам нужно писать криминальные романы, а не работать в милиции. Когда это я дала, как вы это назвали, фальшивые показания? И почему мне внезапно понадобились деньги?