Проснуться живым

- ..или шести тысяч душ, и пригрозив мне, да, пригрозив мне.., телесным повреждением. Я вспомнил об этом, кода смертоносные пули просвистели мимо моей головы. Это была ошибка, о которой я сожалею, но человеку - повторяю, человеку - свойственно ошибаться. У меня нет никаких доказательств этого утверждения, и потому я публично от него отказываюсь! Повторяю: я сделал это неразумное и предосудительное заявление и совершил свойственную человеку ошибку только из-за недавнего разговора с мистером Шелдоном Скоттом и его угроз, а также из-за...

А также из-за чего?

Фестус оставил этот факт болтаться в воздухе.

Мне это показалось ловким ходом, хотя и не пробудило симпатии к Леммингу. Что еще, кроме моего опасного присутствия и моих угроз, побудило его выдвинуть преждевременное обвинение? Несомненно, что-то серьезное, хотя он об этом и не упомянул. Учитывая настойчивые повторения того, что человеку свойственно ошибаться, и старательное подчеркивание слова "человек", можно предположить, что имелось в виду нечто, человеку не свойственное, а может, вообще не имеющее к нему отношения. Маленькая птичка? Большая птица? Или нечто еще большее?

Фестус не стал ничего объяснять - он предоставил догадываться об этом слушателям.

- Ну, он изжарил мою птицу, - произнес я вслух. - Точнее, моего гуся.

Бруно и Дру промолчали.

После многозначительной паузы Фестус заговорил вновь:

- Повторяю: я глубоко сожалею о своем опрометчивом заявлении.

Еще не окончив фразы, он обернулся влево, где стоял Джонни Кайл, на языке у которого явно вертелся вопрос.

Когда камера немного отступила, обеспечив обоим место на экране, Кайл осведомился:

- Вы утверждаете, пастор Лемминг, что мистер Шелдон Скотт угрожал вам телесным повреждением? Это серьезное обвинение.

- Да! И от этого обвинения, сэр, я не откажусь - не откажусь ни за что! Голос Фестуса вновь стал громовым, когда он повернулся и устремил в камеру взгляд сверкающих глаз. - Шелдон Скотт явился в церковь во время моей проповеди, накинулся на меня во время хорала, отвлек от моей паствы и заявил, что действует в качестве агента Эммануэля Бруно - этого воплощения зла! Он сказал, что если я не прекращу свою деятельность против Эммануэля Бруно и его нечестивого эровита, то...

- Да, пастор?

- Я колеблюсь - он не говорил, что убьет меня. Да, не говорил. - Тонкие губы скривились в улыбке, такой же теплой, как последний уголек от вчерашнего огня в камине. - Тем, кто знает мистера Шелдона Скотта, незачем объяснять, что он изъясняется весьма причудливо... Если повторить его слова точно, то он сказал, что сломает мне руки, ноги и шею - да, и шею! - каждую по крайней мере в одном месте, если не в нескольких.

Джонни Кайл не мог произнести ни слова. Ну, может, и мог, но не произнес.

- Я был близок к тому, чтобы почувствовать страх, - признался Фестус. Мистер Шелдон Скотт - крупный и сильный мужчина.., широкоплечий и мускулистый до неприличия.

Камера еще немного отодвинулась назад и, будучи не в состоянии лгать, продемонстрировала, каким маленьким и хрупким выглядит Фестус Лемминг рядом с Джонни Кайлом, чей рост составлял примерно пять футов одиннадцать дюймов, а вес - сто семьдесят фунтов. Можно было легко вообразить, как бы он выглядел рядом с таким "широкоплечим до неприличия" монстром, как я.

- Да! Я бы почувствовал страх в присутствии этого человека, живущего насилием, если бы не знал, что меня защитят семь тысяч членов моей паствы, а также...

- Он снова это проделал, - заметил я.

- Насколько я понимаю, пастор Лемминг, одна из пуль, предназначавшихся вам, ранила вашу прихожанку?

- Да. К счастью, рана легкая - очень легкая. Шок подействовал на нее сильнее раны. Крови почти не было...

- Вы должны отдать должное этому парню, - промолвил я. - Еще бы - вам не удастся спасти три миллиона душ всего за семь лет, если вы не знаете свое дело. Думаю, я недооценил...

Я умолк, услышав, как Фестус произнес "мисс Уинсом".

- Мисс Уинсом, - сказал он, - задержалась позже других прихожан, чтобы обсудить со мной некоторые ее обязанности. Она - одна их самых усердных, достойных и преданных членов Церкви Второго пришествия. Я знаю, что не должен иметь среди прихожан любимцев, но... Мы стояли у входа в церковь, когда грянули выстрелы и пули просвистели мимо моей головы. Одна из них легко ранила ее в левый бок. Но эта пуля, нацеленная в меня, могла поразить ее юное сердце! Могла убить ее! Могла разорвать мягкую плоть, проникнуть в невинную грудь...

- Да-да, пастор. С ней все в порядке, не так ли?

Я подумал, что, по крайней мере, одна из пуль не могла просвистеть мимо головы Фестуса, если она оцарапала мисс Уинсом левый бок.

- Да, благодарение Богу, - ответил Лемминг. На этой возвышенной ноте закончилось интервью с Фестусом Леммингом.

В моем стакане оставалось примерно на полдюйма бурбона с водой. Я опустошил его и заметил:

- Да, теперь этот парень достанет меня благодаря Реджине.

Дру наконец повернулась ко мне:

- Кому?

- Реджине Уинсом - девушке, о которой только что говорил Лемминг.

- Вы ее знаете?