Проснуться живым

Красивый такой, немудреный вальс малоизвестного композитора Дюрана. В переложении для арфы, игрой на коей когда-то услаждала слух истинных ценителей прекрасного гениальная Эрика Гудман. Конечно, Викентий ни сном ни духом не слышал о композиторе Дюране, а уж имя Эрики Гудман и вовсе было для него неизвестно. Но вальс звучал, совершенно нелепый и неуместный здесь, в этом тесном коридорчике, и на израненную душу Викентия производил болеутоляющее действие.

— Откуда здесь музыка? — удивился он.

Его спутница слегка, как показалось Викентию, напряглась.

— А мы немало прошли, — в пространство проговорила она. — Находимся где-то в районе Садовой-Триумфальной.

— И что? И музыка почему?

— Потому что здесь расположено представительство московских эльфов.

— Что?! В смысле настоящих эльфов?! Не ряженых?

Словно подтверждая слова девушки, коридор разветвился. Вправо он уходил прежний — узкий и желтоплафончатый, а влево — такой красоты удивительной, что ни Толкиену сказать, ни Перумову описать. Причем, как заметил притормозивший от удивления Викентий, красота сия явно была рукотворной, создать стены из цельного голубоватого хрусталя и ветвистые люстры с алмазными каплями-огоньками мать-природа явно неспособна.

— Не к нам ли вы держите путь, о странники? — У истока хрустального благолепия материализовался с арфою в руках беловолосый высокий красавец. Глазами, тоже практически хрустальными, он весьма внимательно оглядел и Элпфис, и Викентия (при этом слегка брезгливо морщась).

— Нет, о сын поющего народа, — успокоила арфиста девушка. — Наш путь ведет в сторону опасностей и страстей человеческих.

— Эльфы выше этого, — быстро отреагировал красавец и отгородился арфой. — Прощайте, и да обретет ваш путь благое завершение!

Девушка церемонно поклонилась:

— Благословение на народ поющих!

— И вам того же, — произнес эльф, а потом неожиданно спросил: — У вас не найдется лишнего косячка?

— Увы, благородный, — развела руками девуша. — Мы не курим.

— Это правильно, — вздохнул эльф и растворился в хрустале, бряцая на своей арфе.

А Элпфис и Викентий затопали по неуютному правому коридору.

— Это что, настоящий эльф? — ахал Викентий.

— Конечно, — пожимала плечами его проводница, — Вообще их в Москве немного, как, впрочем, и в России. Они же все эмигранты из Прибалтики, из Финляндии. Их родина там… В основном.

— То-то я у него знакомый акцент приметил. Что ж им на родине-то не сиделось?

— Я их жизнью не интересовалась, извините. Хотя ходят слухи, что поперли их свои же прибалтийские эльфы за нарушение традиций и незнание исконного эльфийского диалекта. Что-то в этом духе. А финны… Не знаю. Может, тоже территориальные проблемы. Эльфы — народ темный. В смысле, о себе. лишний раз двух слов не скажут.

— Никогда бы не подумал, что они существуют на самом деле! Да еще в Москве.

— В Москве кто только не существует. Мы с вами идем по уровню, который гораздо ниже метрополитена. Все это сделали те, кого, кажется, и быть не должно.

— Например, эльфы?

— Да. Но не только. Вампиры, оборотни, маги-одиночки, драконы…

— ???

— Ну да. Им так удобней. Днем (или наоборот ночью) можно разгуливать на поверхности, причем необязательно разгуливать, можно работать (эльфы, кстати, держат целую сеть элитных московских ресторанов и казино), а потом — сюда, в условия, максимально приближенные к естественным. Естественным для них. Ведь паранормальным существам с людьми трудно постоянно находиться рядом. Это только домовые могли, но они все вывелись в Москве-то. Зато есть гоблины всякие…

— А гномы?

— Нет, гномов в Москве нет. Это точно.

— Что ж так они обошли своим вниманием нашу славную столицу?

— Педосфера им не подходит.

— Что?

— Да почва, почва! Почва и ее ресурсы, которых тут шиш найдешь. Гномы совались было, но выжить в столичных условиях им оказалось не по силам. А гномий проект рекультивации московских земель мэрия не одобрила. Так что гномы живут в основном в районе Курской магнитной аномалии. Или на Черноземье.

— О как! — восхитился Викентий.

Услышанное и удивляло его, и забавляло, только он уже ощущал густые приливы усталости. Ноги временами становились пластилиновыми, на лбу выступал холодный пот и смертельно, смертельно хотелось почему-то минеральной воды. И спать. Спать хоть до второго пришествия.

Это состояние бывшего психиатра заметила Элпфис.

— Вам плохо?

— Я уже просто никакой. Долго еще идти?

— Минут десять-пятнадцать. Обопритесь на меня.

— А может, еще адреналина?

— Рехнулись? А еще доктор… Сердце не выдержит.

— Откуда вы знаете, чего не выдержит мое сердце, — вяло схохмил Викентий, чтоб только не забыться и не заснуть. Он обнял за плечи свою спутницу, и этот жест его слегка приободрил. Все-таки… нечасто он за свои тридцать лет обнимал девушек. Какое упущение! Он улыбнулся Элпфис и постарался, чтоб улыбка вышла бодрой и ненатянутой.

— Уже скоро, скоро, — пообещала девушка и упрямо потащила Викентия за собой, а точнее, уже почти на себе.

— Вколите еще, — посоветовал Викентий.

— Нет. У меня была только одна ампула.

— Жаль.

— Ничего подобного. Держитесь. Мы пришли.