Проснуться живым

Действительно, коридор завершился широким лестничным спуском — почти как в метро. А где-то в конце лестницы (устеленной, к слову, красным ковром) виднелись двери.

Они спустились по лестнице, Викентий тут же кулем пристроился на ковре, а девушка принялась мудрить над панелькой, выдвинувшейся из массивной даже на вид двери.

— Я сейчас введу свой персональный код и самоидентифицируюсь, — пояснила она Викентию свои манипуляции. — Мы окажемся в моем личном убежище, куда никто, кроме меня и моих спутников, попасть просто не может.

— Замечательно, — вяло оценил Викентий. — Прямо кино. «Миссия невыполнима».

Дверь глухо щелкнула и отъехала в сторону. Элпфис подхватила Викентия под мышки и потащила в темный дверной проем.

Дверь тут же захлопнулась, с противным чавканьем входя в пазы.

— Свет! — громко приказала Элпфис.

И в помещении зажегся свет.

— Да такой, что полусонный Викентий даже приободрился слегка и открыл глаза.

А потом пожалел о том, что открыл.

Ибо посреди пустой, залитой белым светом комнаты стояла собственной персоной Надежда Абрикосова в зеленой парчи вечернем платье, а у ног ее блестящей, шевелящейся грудой клубились змеи, шипели змеи и щерились ядовитыми клыками на несчастного Викентия Вересаева.

— Как ты посмела?! Как ты здесь оказалась?! — закричала Элпфис и, выхватив пистолет, прицелилась в декольтированную грудь своей сугубо отрицательной ипостаси.

— Я же предупреждала, — усмехнулась Надежда. — Я всегда буду опережать на шаг любые твои действия. А что касается замка-идентификатора, то один мой знакомый мальчик-хакер взломал его еще три месяца назад. Так что мне, совестливая ты моя, уже известны все твои планы и связи.

— Пристрелю! — опять закричала Элпфис.

— Не пристрелишь. — Вокруг Надежды обвилась змея, коснулась мордой ярко накрашенных губ и получила нежный поцелуй в ответ. — Потому что не знаешь, сумеешь ли существовать без меня. И с собой не покончишь по той же причине незнания. Вдруг ты повесишься, а я по-прежнему жить и радоваться буду? Кто же тогда меня останавливать примется?

— Сука.

— А ты совсем опустилась. Одичала. — Надежда смеялась в лицо своей ипостаси. — Одеваешься в каком-то секонд-хэнде возле Белорусского вокзала, да? Такие тряпки впору только бомжам носить. Ногти не стрижешь, голову не моешь… У тебя еще вши не завелись?

— Не твое дело, тварь! Все равно твоим планам не сбыться!

— Откуда знаешь? Дура, во мне и за мной такая сила, что ты и представить не можешь. Лучше… брось ты свои игры в партизан-защитников и возвращайся.

— Куда?

— Ко мне. В меня.

— Нет.

— Тогда можно считать, что мы мило поболтали и разговор исчерпан. — И Надежда зашипела по-змеиному.

Клубок змей расплелся, и гады, шипя, поползли к Элпфис и Викентию. Элпфис завопила и принялась палить по ползущим к ней тварям…

«На сегодня с меня хватит», — устало щелкнуло где-то внутри Викентия и отключило его сознание.

* * *

Они были довольны.

Хотя Призывающий и не отдавал им прямого приказа охотиться, но они чувствовали, что запрета тоже нет.

А если нет запрета — Охота начинается.

И прежде всего они решили очистить свое новое Гнездо. Когда добыча нагло разгуливает по жилищу охотника — это непорядок.

Или, как здесь говорят, беспредел.

Они даже не стали дожидаться времени, положенного для Охоты, а бросились на ничего не подозревающую добычу практически среди бела дня.

Тем более что и Старшие из них поступили так же.

Старшие не погнушались, начиная Охоту, принять облик добычи. Так даже интереснее. Как металась и визжала добыча, когда Старшие принялись убивать и насыщаться! Старшие насыщались быстро и оставляли плоть добычи Младшим. Тут-то и начинался пир!

Старшие быстро насыщались, но и голод к ним возвращался тоже очень быстро. Поэтому Старшие рассредоточились по всему Гнезду — там, где обычно скапливается добыча. Старшие охотились под землей. Они не любили солнечного света.

Хотя в день Охоты все равно шел дождь.

Настоящий тропический ливень.

Почти как дома.