Просодика: метафоры и реальность

Сандхиальный тест с использованием hannar «самцы» и hann nagar «он грызет» действительно показывает, что в обоих случаях комплекс «anna» идентичен. Но в hann nagar слева от границы слова оказывается последовательность /(C)VC:/ [han:] hann, т. е. hann nagar следовало бы транскрибировать [han::a:gar], как это и делает в аналогичном случае К.‑К. Элерт, ср. [byt::tɛvlan] bytt-tävlan «состязание на ведрах» [Elert 1964, 38]. Основываясь на результатах сандхиального теста, /anna/ следовало бы представить как [an:na] = [an::a]. В этом, впрочем, нет необходимости, поскольку в шведском нет фонологически сверхдолгих согласных (как нет фонологически долгих согласных в английском, где /li/ в really «действительно» омонимично /li/ в rarely «редко»). Таким образом, и сандхиальный тест свидетельствует, скорее, против бифонемной трактовки долгих согласных и в пользу консонантной слоговой вершины в bett, vette и т. п., в отличие, от вокалической вершины в bet /be:t/ «укусил» и vete /ve:te/ «пшеница».

Исходя из этого, случаи типа vit ~ vitt и им подобные следует интерепретировать не просто как удлинение или сокращение одного из компонентов слога, но как смещение его квантитативной вершины, которое происходит внутри единого просодического комплекса (/V:C/ ~ /VC:/).

Существенно, что в безударной позиции, где правило слогового равновесия не действует, ср. hoppade /hop:ade/ «прыгнул», сокращается не гласный или согласный, а слог в целом. Такое сокращение нельзя поэтому представить как простое уменьшение набора фонем, а значит и просодическое решение проблемы количественных отношений в языках со слоговым равновесием является предпочтительным.

В языках с корреляцией слогового равновесия или контакта долгота (длительность, растяжимость и т. д.) материализует количественные отношения, заключенные в пределах одного слога. В языках же, где различаются фонологически долгие и краткие гласные, их длительность может, по крайней мере, теоретически, не оказывать никакого влияния на просодическое членение. В этом случае долготу и краткость следует рассматривать как различительные признаки, такие же, как очевидно фонематические признаки (открытость/закрытость гласных, глухость/звонкость согласных в некоторых языках), т. е. как еще одну метафору. Если же в таком языке существуют просодические количественные отношения (функционально значимое противопоставление комбинаций сегментов, например, слогов с долгими и краткими слогоносителями), то такие отношения, не зависящие от строения слога и, таким образом, не ограниченные его пределами, могут быть только межслоговыми. Пример этого — замена одного долгого слога двумя краткими в поэзии: спондей (––) вместо дактиля (–⏑⏑), трибрахий (⏑⏑⏑) вместо хорея (–⏑) или ямба (⏑–). Но для того, чтобы такая замена была возможна (т. е. чтобы возможно было говорить о замене одного слога двумя), необходимо, чтобы слог (причем, именно краткий слог!) существовал в данном языке как самостоятельная единица. То есть, слова типа гот. Þata «то», др.-англ. wine «друг» или лат. senex «старик», должны — по определению — распадаться на два слога.

В готском языке некоторые сходные явления имеют место после долгого слога, /(C)V/ или /(C)VCC/ и после двусложного комплекса, /(C)VCV/, ср. вариативность ‑ei‑/‑ji в суффиксах в зависимости от просодической структуры корня: domeis «судишь», wandeis «поворачиваешь», mikileis «славишь», в отличие от wasjis «одеваешься». Наличие той или иной формы суффикса объясняется просто фонотактическими правилами готского языка. Обе формы представляют собой последовательность [i] + [i], которая реализуется либо как [i:] = /ii/ (‑ei‑), либо как [ji] = /ii/ (‑ji‑) в зависимости от места слоговой границы. Поскольку /j/ в может быть только слогоначальным, то суф. ‑ji‑ указывает на то, что граница проходит перед ним, was‑jis, sto‑jis «судишь». (Напротив, ‑ei‑ свидетельствует в пользу wan‑deis, do‑meis, miki‑leis). Но это значит, что /j/ слогоначален и в таких формах, как us‑kijanata p. p. us‑keinan «расти»), bajoþs «оба», vajamerjan «богохульствовать», ajakduþs «вечность», свидетельствуя о делимости (b)ajo(þs), (w)aja(merjan) и aja(kduþs). Более того, форма (us‑k)ija(nata) наводит на мысль о наличии такой же границы и в (us‑k)ei(nan) и, соответственно, о возможности аналитической трактовки /i:/ в готском.