Простая смертная

– Ментальный. Перед тем, как протянуть руку к дракону, загляни ему в глаза, пристально, как всматриваются в танцующее на фитильке пламя. И если в этом пламени ты сумеешь разглядеть хоть что-то, если гул в твоей крови обретёт образы – возможно, вы и поладите.

– Образы?.. Что значит – образы? – уточнила я, волнуясь, боясь, что пойму что-то неправильно.

– Вся жизнь вокруг это язык символов, что мы читаем. Ты можешь не знать чужого языка, но человек думая про траву, будет мысленно думать её. Мы видим духовный мир мыслеформами. Ты можешь не знать, как иностранец обозначает звёзды, небо или солнце, но, будь уверена, загляни ты в его мысли, ты увидишь их почти такими, как думаешь о них сама. Загляни в глаза дракону, Анжелика, и мы поймём имеет ли смысл идти дальше.

Вот оно значит, что? Ментальный контакт?

Отчего-то в памяти всплыл кадр из второго сезона «Игры престолов», где маленькие украденные дракончики что-то щебечут, глядя в глаза своей матери, словно обмениваются мыслями, а потом она шепчет им «Дракарис».

Следом за воспоминанием промелькнула мысль, что, судя по всему, остальным претенденткам на вакантное место всадниц эту информацию не давали. Ну, может быть, за исключением Эденсун?

– Они знали?

Атайрон, не спускавший с меня внимательного взгляда, без слов понял мой вопрос и так же безмолвно ответил, покачав головой.

– Почему?!

– Странный ты задаёшь вопросы. Ты не помнишь, как именно погибли Санисторы? Ах, да! – с иронией протянул он. – Ты ведь очень кстати утратила память. Как удобно!

– Если думаешь, что я лгу…

– Ты не лжёшь. Я знаю. И впредь, если хочешь получать ответы на свои вопросы ко мне, не перебивай. Или мы поставим на этом точку.

Атайрон не повысил голос, и темп речи его остался прежним. Он не гневался. Просто предупреждал. Но было понятно сразу, что предупреждениям его лучше внять.

– С деда Эвила живьём сняли кожу. А перед этим его заковали в зачарованные цепи, блокирующие магию и заставили смотреть, как одного за другим насилуют его жену и детей, расчленяют, жгут и калечат. Спастись удалось только Анахтарону, и то, только потому, что его кормилица успела сбежать, выдав его за собственного ребёнка. К счастью для уцелевшего, её родной ребёнок погиб, и его выдали за принца, в то время, как самому принцу удалось уцелеть. Ему были три с половиной года. И он вместе с другими челядинцами стоял и смотрел на происходящее. Те из придворных или слуг, кто хотя бы выражением лица выдавал сочувствие павшим, разделяли судьбу своих господ. Ты, наверное, думаешь, зачем я говорю это в ответ на твой вопрос? Принцессы принадлежали к тем домам, кто стоял за убийством царской династии.

– Но ведь они сами никого не убивали?

Я понимала, что мы вряд ли сойдёмся в оценке произошедшего.

– Верно. На руках девушек не было крови младенцев, женщин и детей того рокового дня. А насчёт невинности?.. У порочных родителей не бывает невинных детей. У жестоких не рождаются милосердные; у блудливых – целомудренные; глупец не породит мудреца. Небо рождает облака, костёр – сноп огненных искр; океан и ветер зачинают бурю. От подобного родится подобное.

– И всё же, если совершил преступление один, разве правильно заставлять расплачиваться другого? – стояла я на своём, почти задыхаясь от возмущения, которому опасалась дать выход.

– Дед одной и отцы двух других живы. Так что они сполна испили чашу страданий и унижений. Отец Анахтарона ничего не мог сделать, потому что был скован по рукам и ногам, но эти подлецы и трусы отдали своих дочерей на растерзание, лишь бы спасти свои престарелые смердящие туши, чадить на этой земле ещё немного.

– Отцы-то живы, погибли девушки. Вы считаете это справедливым, принц?

– Мы нормально общались на «ты», и я не принц. А что касается девушек? Дети Санисторов тоже были невинны, разве это спасло их? Нет. Их смерть была куда более длительной и мучительной, чем смерть невест Эвила. Единственное, что они успели почувствовать это страх. Огонь дракона оплавляет камни и заставляет железо течь ручьем, человеческая же плоть в секунду обращается в пепел, жизнь покидает тело очень быстро.

– Помоги нам всем, Господи! – невольно выдохнула я. – Всё гораздо хуже, чем я думала. Вы не просто ищете всадницу – вы мстите?

– Разве изначально ты думала иначе, принцесса? – вновь скрещивая руки на груди, с усмешкой спросил Атайрон.

– Нет. Я считала все эти свадьбы местью.

– Так и есть.

– Я тоже обречена?

– Брат не желает твоей смерти. Как он не желал её и для Эденсун. Когда мы поняли, что она не слышит драконов, ей разрешили не участвовать в Ритуале. С ней его игра в милосердие закончилась очень скверно. Посмотрим, что получится с тобой.

– Ты не одобряешь его решения?

– Мне всё равно. Если брат хочет тебя видеть рядом с собой, пусть попытается. Месть местью, а драконихе нужна всадница. Ты вроде как не глупа, спокойного нрава, молода и красива. Ты подходишь по всем параметрам и пришлась ему по сердцу. Так что, сможешь взять это приз – бери. Я тебе не противник.

– Но и не помощник?