Простая смертная

Его характерное лицо с резким птичьим профилем, смуглой кожей и жаркими глазами было так мало знакомо мне. Когда же успело сделать так дорого?

– Ты сегодня встречался с твоим братом?

– Да, – вздохнул мой муж, откидываясь на подушки. – Он рассказал мне о том, что тебе удалось установить контакт.

– Это ведь многое значит, правда? По крайней мере, что я на это способна, – я помолчала, удобнее устраиваясь у Эвила на плече. – А он рассказал о том, что спас мне жизнь? Гневливая Молния без его щита испепелила бы меня на месте.

– Потому я просил его быть рядом. На Атайрона всегда можно положиться.

– Ты любишь его?

– Он мой брат.

– Иногда просто братом быть мало. Я так понимаю, между вами нечто большое?

– Атайрон не просто брат. Он мой верный спутник с детских лет, друг соратник. Он был первым, кто учил меня держать меч и выполнять первое заклинание?

– Разве ты тоже можешь колдовать?

– Да. Наследие матери – чёрная магия. Она разлита в нашей с братом крови. К добру ли, к худу – но этого не отнять. Мы повязаны с братом горем и радостью. Свидетель моей жизни.

– Я тоже хочу стать для тебя другом, соратником и верным свидетелем твоей жизни, – с горячностью проговорила я.

Эвил засмеялся и смех его был лёгким и тёплым, как морская волна в знойный день:

– К брату меня ревнуешь?

Я улыбнулась в ответ.

Нет, к брату я Эвила не ревновала. Но мне хотелось как можно туже обвиться вокруг моего мужа, войти в его плоть и кровь, стать частью его жизни. Жаркие ночи – это ещё не всё. Это лишь первая ступень. И если не шагнуть на следующую, я могу проиграть.

Вновь перевернув меня на спину, мой возлюбленный супруг навис надо мной, навалившись приятной тяжестью.

– Как давно я ни с кем не чувствовал себя так легко, – поцеловал он меня с нежностью. – Откуда ты такая только взялась?

Я ничего особенного в себе никогда не находила. Даже то тело, что он сейчас ласкал, принадлежало другой.

Но… настоящая принцесса Анжелика сама сбежала. А я, видя нежность и страсть в его глазах чувствовала себя достойной того и другого. Я чувствовала себя любимой и желанной и это дарило крылья, как ничто другое.

Никакой успех в жизни не даёт женщине такого наслаждения, как уверенность в мужской любви. Это неиссякаемый источник силы, как я успела недавно узнать.

С нежностью прикасаясь к нему в ответ – к его рукам, плечам, груди, бугрящейся тугими мышцами, я чувствовала, как меня переполняют эмоции.

– Откуда я взялась? – медленно проговорила я, глядя в его жгучие, жаркие глаза. – Ты даже не представляешь, из какого далека! Я здесь только ради тебя, любовь моя. Сошла к тебе со звёзд, пришла из других миров, из другого пространства и времени, сквозь расстояние, которого сама не могу постичь. Наверное, так было суждено – нам быть вместе. Я вся твоя – душой и телом. Мои губы существуют, чтобы произносить твоё имя; глаза – чтобы с любовью и тревогой следить за моим повелителем, руки тянутся, чтобы обнимать твои плечи. Моё сердце бьётся, чтобы я могла дышать ради тебя. Если наступит миг, когда ты меня разлюбишь, мне больше нечего станет делать в этом мире и я рассыплюсь пеплом, в который так любят превращать ненужных тебе невест твои жуткие драконы…

Пока я говорила, он безотрывно смотрел на меня. Его взгляд обжигал и будоражил, возбуждал и поддерживал.

Но стоило мне упомянуть о драконах, пальца накрыли мои губы:

– Нет! – мотнул он головой. – Этого никогда не будет. Они тебя не тронут. Я не позволю.

И, потянувшись друг к другу, мы (в который раз за эту ночь?) слились в поцелуи. Всё отодвинулось на второй план: страхи, сомнения, гнев. Вопросы о том, почему он опоздал сегодня, о том, что будет завтра.

Здесь и сейчас значение имел только Эвил.

Я не лгала. Я правда чувствовала, что после смерти пришла именно туда, где должна была быть – к нему. Моё место здесь, рядом с ним. Именно тут был мой обетованный рай, и другого мне было не надо.

***

Утро вечера мудренее – гласит русская пословица.

Как насчёт мудренее – спорно, но вот грустнее совершенно определённо «да». Эвил ушёл. Причём тихо и осторожно. Я чутко сплю, но тут ничего не услышала. И в одиночестве вспомнилось, что вчера он пришёл на полтора часа позже, чем приходил обычно и что выглядел грустным. Что могло быть тому причиной? Да что угодно.

Стоило мне открыть глаза, как тут же появились и мои вездесущие служанки. По законам жанра девушкам полагалось бы быть болтливыми, но они предпочитали держать язык за зубами, заговаривая лишь затем, чтобы уточнить что-либо для себя.

Мне они не нравились. Не потому, что не справлялись со своими обязанностями или были неловкими, нерасторопными. Просто в их присутствии я чувствовала взгляд моей свекрови. Пристальный, внимательный, чуть прищуренные – насмешливый. Девушки были её людьми, а я бы предпочла обзавестись собственными.

Но пока было рано проявлять свою волю. Любой неосторожный шаг мог усугубить моё и без того не слишком определённое положение.