Прости грехи наши… Книга первая

Мальчик вздохнул разлившийся повсюду в этот час аромат вечерних трав и, запрокинув подбородок, начал всматриваться в холодное мерцание далеких светил. Однажды, Ванька увидел в деревне заезжего моряка. Отчищенная медь сверкала под солнцем на его черном парадном кителе. Нарядная форма вызвала такое восхищение у ребенка, что с тех пор, звезды мальчику, казались, такими же блестящими пуговицами, только, их было гораздо больше, и горели они не на солдатском сукне, а на одеянии более загадочном и роскошном, сотканном из воздуха, тайны и тьмы. Ванька замер в ожидании. Он надеялся, что одна из них, нет, да оторвется от темного небесного бархата и упадет со звоном прямо на землю. Мальчишка был почти уверен, что звезды звенят.

Но чудо не произошло. Аксессуары ночи надежно крепились в вышине непонятными пока, что Ваньке законами физики и астрономии. Он опустил уставшую голову и осторожно отворил калитку. Едва успел мальчик ступить во двор, как тут же к нему навстречу, обдавая брызгами холодной росы, кинулся соскучившийся, неугомонный пес. Радостно повизгивая, он завертелся между ног хозяина, но Ваньке, сейчас, было не до него. Юркнув на крыльцо, малец подтянулся, встав на пальчики, и заглянул в освещенное окно.

Там за сломом, повалив голову на черный вздрагивающий кулак, сидел его отец. Похоже, было на то, что он дремал, однако его припухший рот открывался временами, выводя какие-то слова. Рядом стояла опорожненная бутылка водки и, только, в стакане, окруженном сонными мухами, поплескивались остатки. Все, казалось, складывалось удачно для мальчика, но тут беспривязный пес дернул Ваньку за штанину. Мальчишка не упал, а лишь пошатнулся, но стоявшее рядом ведро с предательским грохотом покатилось вниз по ступенькам. Не успев понять, чего он больше испугался, звона этого треклятого ведра или же злого пьяного вопля отца, но Ванька рванулся, что было сил назад, к калитке. Однако, пробежав пару метров, он резко затормозил, едва удерживаясь от крика. В темноте не было видно, но ребенок чувствовал, как теплая струйка крови сочится по его не обутой подошве. Осколок бутылки, зловеще поблескивая в темноте, валялся рядом. Не столько от боли, как от обиды, Ванька навзрыд заплакал. Он запульнул со злости остаток стекла в сторону дома и попал в окно. Последнее, оглушающе зазвенело, и следом послышались тяжелые, не точные шаги, окончательно растоптавшие беззащитную ночную тишину.

– Убью, щенок, запорю!!! – неслась вдогонку мальчишке непристойная отцовская брань.

Стиснув зубы, Ванька выбежал со двора. Всю ночь, заикаясь, он прорыдал в густых зарослях лопухов на задворках.

Наутро, когда Василий ушел на работу, а бабка Дарья погнала буренку на пастбище, мальчик, наконец, вошел в дом. Продрогший и изнеможенный, он, не раздеваясь, рухнул на койку и сразу же уснул. Ваньке снилась мать, как пришли они в магазин выбирать ему костюм. Он долго мерил какие-то вещи, но они, так ничего и не купили… Мухи облепили его грязные ноги и, напрасно, спящий мальчишка пытался их разогнать. Но тут, среди их назойливого жужжания и сон, Ванька расслышал тихие, почти беззвучные всхлипывания.

Бабка Дарья, взобравшись на скамейку, затыкала аляповато разрисованной тряпкой дырку в разбитом окне. На синие губы старухи стекали тихие слезы, она покусывала ими от досады уголок ситцевого платочка.

Увиденная картина потрясла мальчика до глубины души, перевернув в нем все внутренности… Жалость, безысходность застыли в детской груди непосильной болью. Ванька почувствовал, как ладошки у него покрылись холодной, липкой влагой. Он еще больше возненавидел отца и весь этот несправедливый мир!

Дыхание ребенка стало шумным и беспорядочным. Ванька стоял посреди комнаты худой, дрожащий… Он устал, он не мог больше, так жить!

Бабка, заметив мальчишку, перестала плакать. Ее разночулковые ноги съехали на пол, она подошла к внуку, взяла его за плечи.

– Ваня, милый…. Да, что ты… Успокойся, дитятко, мое горемычное…, – прижала рыжую горящую голову Ваньки она к своему шершавому фартуку.

Ванька сухим ртом глотал пыльный дух бабкиного платья и, так ему хотелось выстрадать у нее на груди всю свою горечь, так хотелось поцеловать ее белую кудель, трепавшую по колючей макушке, так хотелось рассказать про мамку, так хотелось…. Но мальчик, только, заикаясь, выговорил:

– Ба-буш-ка….

Девушки, одетые в шорты и короткие майки, шагали вдоль деревни, отыскивая дом Николая.

Увидев, сидящих на лавке женщин, Ольга вежливо спросила:

– Здравствуйте, бабушки! Не подскажите, где находится дом Николая Петровича Кочеткова?

– Задницу бы сначала прикрыли, прежде, чем разговоры заводить! Тьфу!– плюнула одна из старух себе под ноги.

Ольга от неожиданности застыла на месте.

– Спасибо, бабули! – дернула за руку ошарашенную подругу Наташа, – Кукуйте дальше!

– Срамницы бесстыжие! – зашамкали им вслед беззубыми ртами окончательно разгневанные бабки.

– Ну, и ну, – выдохнула девчонка, – Судя по возрасту, вроде мудрыми должны быть…