"Прости, любимая, так получилось..." (СИ)

Внезапно художник вспомнил, что Макс упорно твердил ему о подарке для мэра. Памятуя о печальной судьбе портрета, друг потребовал задобрить перспективного клиента хотя бы какой-нибудь картинкой. Дэн мстительно выбрал из кучи подрамников давний этюд-подмалёвок с какими-то садовыми цветами. Гортензии или как их там. Хватит с этого сивого мерина.

— Вот чёрт... Чуть не забыл, — пробормотал он и быстро двинулся в дом. Всё равно пока эта девица там возится...

После залитого вечерним солнцем парка в полутёмном холле он постоял несколько секунд, моргая. Возможно, поэтому художник не сразу поверил собственным глазам: по мраморной лестнице особняка в облаке густо-фиолетового шёлка плыло видение. Ветерок из приоткрытого на лестничной площадке стрельчатого окна ласкал рыжий локон и развевал длинный шлейф за изящным плечом девушки.

Стук каблучков отозвался стуком его собственного сердца. Дэн неотрывно смотрел, как вечерний ангел в пурпуровом закатном облаке спускается на грешную землю, чтобы благословить её своей красотой. Околдованный ассоциациями, которое подкинуло ему богатое творческое воображение, он не сразу понял, что земное воплощение мечты обращается к нему.

— Простите, господин Ривенхарт. Я, кажется, опоздала.

— Да... Нет, ничего. Стойте здесь. Никуда не уходите.

Изумлённая Лия проводила взглядом метнувшегося мимо неё вверх по лестнице художника. Вид у него определённо был странный.

Вскоре Дэн вернулся с завёрнутым в бумагу подрамником и чем-то небольшим, что он бережно нёс в горсти. Почему-то избегая смотреть девушке в глаза, хозяин особняка аккуратно вложил в её руку маленький мешочек из чёрного бархата.

— Вот, возьмите. Наденете на этот вечер.

По пути к машине он старательно разъяснял сам себе, что это всё Макс. Макс его уговорил. Упёртый кровожадный людовед. А сумасшедшее биение сердца, вдруг открывшее художнику пугающую истину, что для этого закатного ангела он сейчас достал бы даже сияющую звёзду с неба, тут совершенно ни при чём.

За окном мягко заурчал мотор Бугатти. Макс откинулся в кресле и прикрыл глаза. Наконец-то... Кажется, всё обошлось без приключений. Теперь пришло время избавиться от непрошеного боди-арта. Он взял салфетку, выдавил на неё немного лосьона и склонился к зеркалу, как вдруг снаружи, заглушая звук двигателя, послышался тяжёлый топот, визг и крики:

— Ой, мамочки! Спасите!

Рыжий подскочил, как ужаленный, и бросился к открытому окну. В этом доме даже на приём нельзя уехать спокойно! Что там ещё случилось?!

Картина за окном открывалась самая что ни на есть сюрреалистическая. Мраморная статуя Гебы на высоком постаменте дополнилась ярким цветовым акцентом: на ней, цепко обвив стройное тело богини ногами и руками и отчаянно ухватившись за единственную уцелевшую грудь, экзотическим фруктом висел ультрамариново-алый стилист. Полы его пальто развевал лёгкий ветерок.

На земле у подножия скульптуры бесновался Котька. Он то бегал кругами, то подпрыгивал как можно выше, шумно шлёпаясь о землю тяжёлыми лапами и глухо рыча, но не выпуская при этом крепко зажатого в зубах секатора.

— Фу! Фу, нельзя! Уйди, противный! — срывающимся фальцетом причитал насмерть перепуганный стилист.

«Куда только Станислав смотрит?» — поразился про себя рыжий, но тут же вспомнил, что сам отпустил Стаса и Винни в автосервис за джипом.

— Ё... — самовыразился потомок русских эмигрантов и кинулся на улицу, бросив скомканную салфетку на подоконнике.

До злополучной статуи Макс добежал почти одновременно с Полиной. Она уже изо всех сил пыталась оттащить целеустремлённого Котьку от его добычи, вцепившись в ошейник мастифа. Однако толку от этого было мало: девушка лишь подпрыгивала вместе с псом, который в азарте даже не замечал, что к нему что-то прилипло. Висящий на статуе стилист уже не кричал, а слабо поскуливал от страха, но держался крепко.

— Котька, перестань! Кому говорят, дурья твоя башка! Фу! — Рыжий присоединился к Полли в попытках урезонить собаку, но вошедший в раж Котька игнорировал и его.

— Вы не волнуйтесь, он у нас вообще хороший! Дружелюбный очень! Ой, — Полина искренне старалась утешить пострадавшую сторону в промежутках между Котькиными прыжками. — Только убегать от него вы — ой! — зря стали, он этого не любит. А так он — ой! — хороший, даже не кусается почти. Правда, на прошлой — ой! — неделе чуть почтальону ногу не отгрыз, но тот — ой! — на велосипеде был, а это же совсем другое дело…

Речь девушки, то и дело прерываемая подпрыгиваниями, не возымела должного эффекта: у стилиста явно открылось второе дыхание, потому что он снова завопил:

— Спасите! Помогите! Убива-ают!

Из машины буквально вывалился согнувшийся от хохота Дэн. За сценой он наблюдал с того момента, когда длинноногая ультрамариново-алая молния бросилась наперерез отъезжающему Бугатти и резво взметнулась на статую.

Он быстро отогнал собаку (Котька явно обиделся — по его мнению, он честно выполнял свой долг, защищая хозяйскую территорию от непрошеных гостей) и махнул рукой другу: