Простить нельзя помиловать

Он ни черта не выспался. И не работа была тому виной. От Марины он уехал через сорок минут после того, как явился к ней. Ничего по сути интересного она ему не сообщила. К таксопарку, в котором работала диспетчером Иванова, никакого отношения не имела. Этой службой такси пользовалась крайне редко, предпочитая другую. А в тот день, когда на нее было совершено нападение, она и вовсе не ехала на такси. Нет, она его вызвала, но потом, сверившись с расписанием, решила поехать на автобусе. Так дешевле. В службу такси позвонила и отменила вызов.

– На меня накричали, конечно, что я слишком поздно это сделала. Мол, водитель уже половину пути в мою сторону проехал и все такое. Но я твердо стояла на своем, и таксист развернулся.

– Откуда вы знаете? – поинтересовался Илья, ковыряясь в куске торта чайной ложкой.

– Она при мне связалась с ним по внутренней связи и велела разворачиваться.

– И вы остались на остановке ждать рейсового автобуса, – закончил за нее Илья.

Если честно, то он уже пожалел, что поменял свои планы и вместо поселка на заливе поехал к Марине. Ничего нового она сообщить не смогла. Все время путалась в воспоминаниях. И даже тот факт, что нападавшего вспомнила как пожилого мужчину, через десять минут беседы был взят ею под сомнение.

– Но это могли быть просто резиновые перчатки, которые морщинятся, если они не по размеру, – предположил Илья.

Он отлично помнил, что серийный насильник и убийца три года назад не оставил на местах преступления ни единого следа. Даже следы на снегу возле жертв были тщательно заметены.

– Отсюда и странный запах, напомнивший вам лекарства или химию, – продолжил он развивать свою мысль, сидя напротив Марины за столом в ее кухне. – Это мог быть просто запах от новых резиновых перчаток.

Она медленно встала и ушла из кухни. Вернулась с парой новеньких резиновых перчаток, которые достала из упаковки. Долго нюхала их и даже прослезилась.

– Да, похоже пахнут. Точно, похоже. Как же я… Дура такая! Ввела в заблуждение полицейского. Дура! – выругалась она повторно, плотно сжимая губы.

Илья не стал никак комментировать. У полицейских своя работа, у него своя. Ему нужна сенсация. Для него важны рейтинги. Чем они выше, тем выше заработок и его авторитет, не позволяющий увольнять его за провинности.

– Как же мне теперь жить? Снова бояться? – спросила она, провожая его на выход и ежась, словно от холода.

Она вообще казалась ему промерзшей до костей. Синюшного цвета кожа постоянно покрывалась мурашками. Невзирая на духоту в квартире, Марина куталась в теплую шаль, наброшенную на плечи. Ее без конца потряхивало.

– Почему бояться? – не понял Илья.

– Я надеялась, что его больше нет. Что он умер, потому что старый. А вы… Вы разметали в пух и прах все мои воспоминания. И теперь… Господи! – она закрыла лицо ладонями. – Снова сидеть и ждать, когда он за мной придет?

– А вы просто живите, Марина, – попытался Илья дать ей совет. – Он забыл о вас давно, если даже еще и жив. О вас забыл. О многих других женщинах тоже. Уже три года не зафиксировано ни одного подобного убийства. Живите! Гуляйте! Общайтесь!

Она смотрела на него с ускользающей улыбкой. И медленно методично покачивала головой. Туда-сюда, туда-сюда.

– Не могу. После всего, что случилось, не могу. Так и кажется, что он снова зайдет сзади и…

– А разве он зашел сзади? Вы же сидели на остановке, ждали автобуса. Как он мог зайти сзади? Я же помню из материалов дела. Мне его давали почитать, – приврал Илья.

На самом деле он платил и переплачивал за каждую строку, за каждый новый пункт, появившийся в уголовном деле.

– Я считал, что он подсел к вам, заговорил. Или вы зашли за остановку и скрыли это от следствия?

– Вообще-то я подобного никому не рассказывала, потому что мало что помнила. Недавно вспомнила о руках и запахе. Так вы развенчали мою уверенность. Как я могу заявлять что-то еще? Вдруг это тоже неправда?

Она что-то еще лопотала долго и нудно. А он стоял у ее двери с несколькими замками и искал предлога, чтобы уйти. И на часы смотрел, и в мобильник заглядывал, будто читая сообщение. Хмурился при этом.

– А ведь действительно я сидела на лавочке на остановке. Как же он тогда?… Как же он смог напасть на меня сзади?

Она смотрела на него вопросительным взглядом, ища поддержки. А он не мог ей ничем помочь. Его не было на той остановке в тот поздний вечер. Он ездил туда сутки спустя, по заданию руководства. И все там тщательно осмотрел. И пришел к выводу, что если Марина сидела на скамейке на остановке, то незамеченным этот гражданин подойти к ней не мог. Бетонный короб с тремя скамьями. За ним сразу высокий забор, огораживающий промзону. Слева и справа заросли кустарника, сквозь которые зверь не продерется, не то что человек.

Так что либо она, поджидая автобус, ходила туда-сюда вдоль проезжей части, привлекая к себе внимание. И тогда – да, тот, кто ехал мимо, мог остановиться и напасть на нее сзади.

Либо он подсел к ней на скамью, завел с ней разговор и потом уже напал.