Простить нельзя расстаться

Она скрестила руки на груди и высоко задрала подбородок, нарочито изображая внимание. Начал он напористо, не зря Дружилин накручивал, но по мере того как брови жены изгибались, а губы начинали подрагивать в сдерживаемой улыбке, накал речи гас, и завершающая фраза о необходимости анализов самому Анатолию показалась бездарной шуткой.

— Если угодно, Толик, обследуйся, а мне незачем.

— Викуш, — мямлил Рубинов, — нужно вместе, мы же…

Она не дала договорить, обвила талию мужа руками, приподнялась на носочки и тронула его губы своими. Отстранилась и весело объявила:

— Я здорова! Ты, следовательно, тоже, раз мы близки!

— Ты не можешь быть уверена, — настаивал, хмелея от её дыхания Анатолий.

— Могу! Я сдавала анализы уже после того как исчезла Дарья. Так что конспирологическая теория Севы — полная чушь!

Она снова потянулась к мужу, требуя поцелуя, но он отстранился, перехватив её руку, норовившую расстегнуть пряжку ремня.

— Погоди, милая, я не в форме…

— Форма твоя на зависть Казанове⁹, уж я-то знаю, мой король! — льнула она к Анатолию, словно гибкая лиана к стволу пальмы, — неужели ты откажешь жёнушке в такой малости, как…

— Вика! — голос Рубинова прозвучал жёстко, а пальцы, пожалуй, слишком сильно стиснули руку жены, та даже ойкнула от боли, — как ты можешь вообще? Сын пропал! У меня из головы не идёт вся эта история, а тут ты, как ни в чём не бывало, лезешь с нежностями.

— При чём тут голова? — Виктория выразительно посмотрела на отчётливый бугор в том самом месте, надеясь обратить ситуацию в шутку. Видя, что ход не удался, нахмурилась: — Найдётся твой Марик, погуляет и прибежит.

— Вы только послушайте, — обратился Рубинов к выстроившимся рядком орхидеям, — у этой женщины пропал единственный ребёнок! Единственный! А она…

— Ну, положим, уже не единственный. — Глаза Вики сузились, а между бровями образовалась довольно глубокая вертикальная складка, придававшая лицу решительный вид.

Собравшийся было уходить Анатолий замер, ловя взгляд жены:

— Что ты сказала?

— Я беременна, — произнесла она так, будто для неё самой это было новостью. Реакция же Анатолия оказалась предсказуемой. Он схватил Вику и принялся целовать её щёки, шею, ухо, висок — куда попадал. Она же отворачивалась, хохоча:

— Полоумный! Ну же! Пойдём в спальню!

— Когда ты узнала? Почему молчала? — шептал он.

— Боялась, ты опять будешь увиливать, — смеялась она, справившись наконец с пряжкой и молнией на его брюках.

До спальни так и не дошли, всё случилось прямо тут на узкой скамейке. Стоны и крики вполне могла услышать домработница, если б той взбрело в голову выйти в холл, но соединившихся в единый организм мужчину и женщину это совершенно не заботило.

Анатолий вынырнул из омута страсти не сразу, ещё не остыв, развернул жену лицом к себе — до этого она стояла, наклонившись, и цеплялась за скамью, чтобы удержаться на ногах — обнял одной рукой, другой стиснул умопомрачительно упругую, влажную от пота грудь. Когда дыхание выровнялось, и мир вокруг вернул привычные очертания, спросил:

— Ты не обманула? — Вика не ответила, лишь медленно покачала головой, словно жалея о сказанных в запале словах. Он поцеловал её в висок, прижимаясь ещё крепче к её разгорячённому телу, — вместе поедем в клинику. Ты когда собиралась? —

Жена вывернулась из его объятий, запахнула халат, села на скамейку и принялась разглядывать ссадины на ладонях. Рубинов приводил в порядок одежду, поглядывая на жену. — Не думай, что я тебе не доверяю, просто это счастье для меня. Теперь, когда столько всего приключилось, хочется положительных эмоций. Позволь мне пойти с тобой к врачу!

— Ладно, — она лизнула самую глубокую царапину и встала, — запишусь на приём. Тебе когда удобно?

— Всё равно. Чем быстрее, тем лучше.

Вика кивнула и, приняв из рук мужа поднятые им бикини, пошла к выходу. Рубинов смотрел ей вслед, покусывая губу. Радость уступила место тревоге. Что такое эта нежданная беременность? Уж не бонус ли за потерю Марка? Что если сын исчез навсегда? В кармане оброненного на дорожку пиджака заиграла мелодия вызова. Звонил Дружилин:

— Ты один?

— Что такое? — удивился Анатолий, — я уже поговорил, анализ на ВИЧ отменяется!

— Если Вика рядом, выйди из комнаты, — настойчиво бубнил Сева.

— Да один я! В саду. Чего всполошился?

— Новости. Хорошие. Но только никому!

Минуты три Рубинов прохаживался мимо шеренги орхидей, прижав трубку к уху — Bluetooth-гарнитуру забыл в машине. Пытался вклиниться в монолог Дружилина, но замирал с открытым ртом, уловив очередной аргумент. Пожалуй, да: он согласен подождать несколько дней. Главное, что с Марком всё отлично. Выпороть его стоило за такие фокусы, ну да ладно! Лучше не осложнять и так непростые взаимоотношения с подростком.