Простить нельзя расстаться

— А-а-а-э-э-э… — завыла в очередной раз Александра, — я его холила, вылизывала, обихаживала-а-а-а… А он мне: «Вы с папой — обманщики!»

— Жесть. — Вика отстранила трубку, чтобы не оглохнуть от Шуриных рыданий, и сказала ровным тоном: — Не слушала меня. Дети неблагодарные создания, уж я-то знаю.

Она выглянула во двор — пора бы Севе подъехать. Пусто. Щурилась, пуская сквозь ресницы тонкие лучики, размышляла о себе. Помнится, злилась, выслушивая материнские упрёки: мол, заботилась, лечила, кормила-одевала. Так и хотелось выкрикнуть: тебя не просили! Дитя считает мать совершенством, и горе той, которая разочарует своего ребёнка раньше, чем он повзрослеет. Ткаченко сами виноваты — нечего было устраивать весь этот цирк с Дашкиной «депрессией». Даже если бы она разнюхала, кто усыновил её мальчишку, можно было договориться по-хорошему. Теперь, когда у Захаровой появился защитник, так уже не получится.

— Я люблю Артёмку как родного! Понимаешь ты, бессердечная? — ныла в трубку Александра. — Мужик этот настроил его против нас: мать, видишь ли, обманули, сказав, что он умер. Потом, когда она узнала правду, саму похитили, собирались памяти лишить. Разве поймёт он? Простит? Разве сумеем оправдаться? Как жить?

Вике надоело выслушивать бесконечные причитания:

— Плюнь! Другого усыновишь! Только в этот раз бери реального сироту. Чтобы все погибли, никого родных, или чтобы прав родительских лишили алкашей, наркош…

— Вика! — взвизгнула Шура.

— Давай прощаться, Дружилин вот-вот явится. Ты приедешь? Нет? Ну, пока! Держись, подруга. — Виктория завершила звонок и сказала себе под нос: — Курица.

Пошла на первый этаж, на ходу проверяя почту. Вчерашнее письмо прилетело с электронного адреса Scheherazade. Вика усмехнулась. Она не расслышала имя собеседницы: Марина, или Мария, или Марианна, но не Шехерезада точно. Вот сказочница! Во вложении к письму обнаружилось десять изображений. На первом — корма яхты, Анатолий и Марк, любующиеся морем, за их спинами — сидящая в шезлонге девушка. Рассмотреть можно только полные ноги да рыжие волосы, выбивающиеся из-под широкополой соломенной шляпы. Вика приподняла юбку-солнце, вытянув ножку и цокнула языком: разве можно сравнивать! На втором снимке персонажи поменялись местами. Теперь Марик сидел с планшетом в руке, а мужчина и женщина стояли у борта. Рыжая держала шляпу в руке, а волосы её развевались, отчего голова походила на гаснущий от ветра факел. Неприятное чувство царапнуло горло, Вика сглотнула, пытаясь избавиться от сухости. Это ещё ничего не значит! У Рубиновых нет яхты, значит, на фото арендованная или круизная, соответственно там могут оказаться и посторонние. Почему бы Толе не поболтать с незнакомкой, когда жена далеко? Здравые рассуждения если и заглушили тревожность, то незначительно.

Таинственному фотографу удалось запечатлеть пару не только на яхте, но и в ресторане. Цепкий Викин взгляд выхватил приметы присутствия за столом третьего человека: молочный коктейль и убывающий от снимка к снимку туррон¹⁹. Папарацци старался представить заурядный полдник романтическим свиданием, объектив его фотоаппарата не захватывал Марка. Листая подборку то вперёд, то назад, Вика мысленно перенеслась на залитую жарким солнцем веранду испанского ресторана, ощутила во рту горьковатый вкус миндаля и розмаринового мёда из Аликанте. Как же хотелось подскочить к их столику, вцепиться в рыжие лохмы! Она едва не выронила телефон, услыхав с первого этажа вкрадчивый мужской голос и заливистый женский смех. Галлюцинации? Торопливо сбежала по лестнице и наткнулась на стоящего в кухонной арке Севу. Тот, широко улыбаясь, покачивался, словно китайский болванчик, и даже лысина блестела как-то особенно радостно.

— Ты чего тут? — забыв поздороваться, брякнула Виктория.

— Вызывали, — развёл руками Дружилин. — Или я что-то не так понял?

— Всё так. Чего тут застрял, спрашиваю. Пойдём в сад. — Она обернулась к Олесе: — Ты убралась там?

Девушка кивнула, а Всеволод подмигнул ей:

— Так я позвоню, когда понадобится помощь?

Не слушая продолжения их диалога, Вика толкнула витражную дверь и придирчиво осмотрелась.

— Так что ты хотела? — отбросив показную весёлость, спросил подошедший следом Сева.

Викин взгляд скользнул по вычищенной дорожке, по наполненному свежей водой прудику, вымытым камням горки, задержался на китайской вазе и лежавшей на полке рядом с ней блестящей карточке. Костина визитка! Она совсем про неё забыла. Взяла красочный прямоугольник, повертела между пальцев и спрятала в карман. Покосилась на любимую качалку, но прошла мимо неё к скамье.

— Итак? — обернулась к Дружилину и жестом пригласила сесть рядом.

Тот нервно кивнул и поспешно занял место на краю:

— В смысле?

— Почему это, скажи мне, друг Сева, я узнаю о перспективе развода от совершенно посторонних людей? — бросила пробный шар Виктория.

Многолетний опыт общения показывал, что раскрутить Дружилина на откровенность можно лишь обвиняя, пусть даже несправедливо.

Он моментально побагровел, заёрзал, ослабил узел галстука и возмутился:

— Кто тебе сказал такую глупость?