Просто Кэрол

Пока Клайд копался со своей конструкцией, я стояла чуть поодаль. Холодным ветром, дувшим, разумеется, с воды, согнало последние остатки сна. Я не чувствовала пальцев на ногах и руках, кончик носа наверняка покраснел. Поеживаясь и дыша в сложенные лодочкой ладони, я ждала, чувствуя, как внутрь проникает пахнущий солью и йодом воздух.

Когда змей был собран, Клайд разбежался, распутывая леску. С третьего раза порыв ветра подхватил алое пятно, и оно стало подниматься все выше и выше. Я стояла, задрав голову, забыв уже и о том, что замерзла, и о том, что заперта в клетке. Здесь, на пляже, она не чувствовалась. Змей летел, и я летела вместе с ним, там, в чистом голубом небе. Я сорвалась с места и побежала рядом с Клайдом, расставив руки. Я смеялась. Он тоже.

— Ты дашь мне подержать?

— Да, только смотри, не отпускай.

Я взяла в руки моток с леской, почувствовав, как она дрожит. Крепко сжала. Самое большое разочарование детства — когда она рвется, змей не улетает прочь, все выше, а падает. Ужасно. То, что не дает ему взлететь выше, его же и держит в воздухе.

И снова бегом, сначала в одну сторону, потом в другую, поскальзываясь на белом песке, скатываясь и тут же вскакивая, высоко подняв руку и задрав голову. Я не знаю, сколько часов прошло. Клайд смотрел на все это, улыбаясь, он не останавливал меня. Пляж был длинный, нам со змеем хватало. Я бежала, и небо менялось местами с морем и песком под моими неуклюже переставляемыми ногами. В ушах болело от порывов холодного ветра, глаза слезились, но я продолжала запрокидывать голову каждый раз, чтобы посмотреть наверх. Змей казался мне даже красивее Солнца тогда.

Когда я остановилась перевести дух и упала на колени, рядом появился довольный Клайд. Он накинул мне на плечи свою кожаную куртку, сразу стало теплее. Осторожно забрал леску. Пока он сматывал ее и снова разбирал змея, я так и сидела неподвижно, упершись коленями в песок и сложив руки. Он обнял меня сзади, ткнулся лицом в шею. Все, чтобы меня согреть. Ну уж нет, я вам не какая-нибудь там Белоснежка!

Я вскочила, закатала джинсы, расшнуровала обувь. Клайд недоумевающе смотрел, как я снимаю носки и старательно запихиваю их в ботинки. Закончив с этим, я чмокнула его в щеку и решительно пошла к воде.

— Эй! Простудишься ведь! — Он побежал за мной.

Ноги обожгло ледяными брызгами, но было уже поздно. Я стояла, немного увязнув в мокром песке, и волны, то накатывая, то оставляя на еще более холодном ветру, до мурашек пробирали, насквозь. Я стояла и жмурилась от удовольствия. Побегала босиком туда-сюда, играя с морем в догонялки, уронила куртку Клайда в соленую воду, с восторгом смотрела, как от моих шагов разлетаются искорки брызг. Потом снова встала, как статуя, спиной к земле. Солнце постепенно уходило из зенита, давно началась вторая половина дня. Синели погруженные в воду ступни, тряслись пальцы. Я улыбалась побледневшими губами, заставляла себя сжать зубы, чтобы не стучали. Вдыхая все глубже и глубже, с трудом и благоговением, словно затягиваясь сигаретой, смотрела по сторонам, медленно поворачивая голову. Пляж был прекрасен. Слева был пирс, но довольно далеко, полмили минимум, справа же все терялось в белом тумане. Мне хотелось туда, в этот туман, хотелось раствориться. Какой восхитительный берег, здесь почти ничего не видно. Где-то там же, справа, я с трудом разглядела маяк. Мне показалось, что я лечу на слабоватое алое мерцание, сливавшееся в моем замученном сознании с образом воздушного змея, когда я вдруг поняла, что нахожусь уже в горизонтальном положении. Мир покачивался. Кто-то шел, держа меня на руках и молча бережно прижимая к сильной груди. Кто-то положил меня на заднее сиденье автомобиля, укрыл свитером, заставил надеть носки. Хлопнула дверь. Мы тронулись.

Я не спала. Клайд думал, что я сплю, а я не спала. Я считала. Ни одной мысли в голове, только цифры. Хорошо.

Я дошла до восьмисот тридцати семи, когда мы остановились. Открылась та дверь, что была рядом с моей головой. Клайд помог мне встать, обуться, надел на меня тот самый свитер, это был его свитер, черно-белый, полосатый. Колючий и пахнущий табаком, особенно рукава, которые я то и дело прижимала к носу, чтобы согреть его.

Мы вошли в маленькое помещение со стоящими рядами высокими столами из какого-то темного дерева. Клайд усадил меня на скамейку рядом с окном, ровно под ней была батарея. Я поджала ноги под себя и стала смотреть, как он разговаривает с официантом, вытирает мокрую куртку, садится рядом со мной. Мне казалось, что я сторонний наблюдатель, когда он подвернул мне через чур длинные рукава. Я наслаждалась этой заботой, нагло пользуясь всем, что мир мог мне предложить.