Просто Кэрол

Клайд стал говорить о чем-то, кажется, рассказывал про пляж и его историю, как приехал сюда впервые с друзьями, как познакомился с хозяином кафе, в котором мы сидели, как его товарищ получил сотрясение мозга, занимаясь виндсерфингом. Я внимательно слушала. Принесли заказанное, и я послушно стала есть, обжигая пальцы о жареную картошку и глотая из огромной кружки бульон, от которого все внутренности становились теплее и, кажется, шире. Я прижалась к боку Клайда.

— Ты будешь еще кушать?

— Нет, я наелась.

— Точно? А может, все-таки?

— Клайд, спасибо тебе.

— А? За что?

Я сорвалась на шепот.

— За все за это. Это замечательно, правда. Как бы я хотела, чтобы я могла… — Я замолчала, потому что грудную клетку снова дернуло не начавшимися еще рыданиями. Не надо. Хватит на сегодня.

Пошел дождь. Клайд немного помолчал, ковыряя вилкой котлету. Потом сказал:

— Тебе спасибо. Я надеюсь, ты не заболеешь. Я дурак, что догадался вытащить тебя из воды так поздно. Ты там стояла такая… такая красивая, холодная. И одинокая.

Мои пальцы переплелись с его, и он их благодарно пожал.

— Мы поедем домой?

— Да, я думаю да. Тебе к вечеру надо быть дома, и чем раньше, тем лучше, согласись.

— Ага. — Я вздохнула. — Мне жаль, что море так далеко от города. Точнее, конечно, город от моря, — я нервно засмеялась.

— Ты бы хотела, чтобы калитка заднего двора выходила сразу на пляж?

— Да, я бы подолгу читала бы там такими осенними днями.

— Я бы научился красиво рисовать и рисовал бы тебя в такие дни.

— «Бы», — коротко повторила я. Как жестоко, но мне нужно было это сказать. — Не давай нам надежды, Клайд. Не надо.

Он сжал мою ладонь до боли, но я не собиралась ее убирать. Я знала, что он чувствует.

Мы приехали поздно, в городе уже начали зажигать фонари, а может быть, их и не гасили. Где-то к пяти время было. Темнеть начинает так рано и стремительно, наверное, скоро только в полдень светло и будет. Я не могла оторваться от Клайда. Мы приехали к нему домой, я с тоской в глазах смотрела на царящий в однушке на окраине города творческий хаос и разгром. Он сказал, что хотел бы завести собаку. Я сказала, что тоже хотела бы, большую, лохматую, пускай белую. Он согласился. Как жаль, что это будут разные собаки.

Он налил мне чаю с медом и вышел на балкон покурить. Я разглядывала карандашные заметки и ноты на обоях и улыбалась. Я подумала, что всю жизнь теперь буду пить только чай с медом.

Потом он пришел, и я без разговоров потянула его в спальню, на небольшую светлую кровать. Мы целовались, долго, с упоением, до звездочек перед глазами. Иногда нежно, иногда страстно. Так прошел еще час, или, может быть, два. Если бы у меня было больше времени, я бы разделась, но Клайд был неумолимо нежен и осторожен, боялся меня напугать, хотя от одной его близости у меня захватывало дух, а по венам разливалась волна мгновенно потеплевшей крови, и он это прекрасно знал.

Потом мы лежали, обнявшись, на смятом покрывале.

— Ты согрелась?

— Да.

— Я отвезу тебя домой.

— Я знаю.

— Прости, так надо.

— Я знаю.

— Идем?

— Идем.

И мы пролежали еще полчаса. Потом, конечно, все же встали и пошли. И он отвез меня домой, и я молчала всю дорогу, отвернувшись к окну, наказывая его за то, как я несчастна.

— Ты, может, все-таки разрешишь мне поговорить с твоими родителями? — Спросил он, когда я уже вылезала из машины.

— Я подумаю, — честно ответила я, целуя его в подбородок. — Все, до завтра.

Дома перед сном я долго стояла в пижаме у окна. Где-то в уголках сознания копошилось беспокойство. Сегодня, вернувшись, я открыла один учебник, потрогала пальцем другой, третий, но буквы так и не лезли в мою голову, и я это дело забросила. Таким образом, впервые в жизни я не выполнила домашнюю работу. Но это было так, фоново. Дело в том, что дождь продолжался.

Скоро он превратится в снег. Это должна была быть наша зима, и осень эта должна была быть очень-очень веселой. Но мне некому об этом сказать.

Часть 10

— Ты знала?!

Черт, с тех пор, как мы с Клайдом начали встречаться, эта фраза вечно заставляет напрячься. Не то чтобы я так боялась, что нас раскроют, а просто не хотелось бы лишать его работы.

Хотя судя по тому, что фраза обращена ко мне, речь пойдет не об этом.

Вообще странно, что кто-то cо мной заговорил. За последнее время со своей уверенностью в себе и чувством собственного достоинства я окончательно всех заебала, и от меня отвернулась вся школа. Не знаю, просек ли кто-то фишку, что я теперь с физиком, сплетен на эту тему я не слышала, но мне и без того хватает популярности.