Читаем Просто об искусстве. О чем молчат в музеях полностью

Климт разрешил тощему бесприютному Шиле работать в своей мастерской и дал мощный толчок росту его карьеры, порекомендовав нужным людям. Климт прожил 55 лет, не успев состариться, и в его судьбе не видно следов сдерживания себя или насилия над собой. Благо в Вене предфрейдовской эпохи тема секса была в фаворе. Время и Климт счастливо совпали.

Климт. Портрет Адели Блох-Бауэр I (1907)

Чувственные рот, огромные глаза, тонкие ломкие руки. Отсутствующее, как на иконе, без объема и веса тело. То, что этот тип внешности пользовался среди кокаинисток Вены бешеной популярностью, говорит о том, что люди презирают свою телесную природу гораздо чаще, чем того хотелось бы противникам религии. Да, это роскошное украшение гостиной, да это популярно и все так делают. Но почему все добровольно и радостно делают именно это? Радуются, увидев вместо себя тощего бледного урода? Людям приятно чувствовать себя вне законов физического мира.

Климт писал Адель и ранее. Уже в 1901 году он писал с нее Юдифь. А в 1903 году получил заказ от ее мужа на портрет, к которому непременно следовало сделать сто эскизов.

Легенда (а мы называем ее таковой, поскольку расписки от мужа нет), в которую невозможно не поверить, гласит, что супруг, жену которого Климт и без того рисовал, составил план мести, достойный того ума, который позволил ему заработать. Блох-Бауэры – богатая еврейская бездетная семья. И вдруг муж узнает, что его томная жена приносит удовлетворение не только ему, но и художнику, которому и без того приносит удовольствие добрая половина Вены (биографы насчитывают до сорока рыжих внебрачных детей). Он создал плотное общение между ними, чтобы встречи из праздника превратились в будни. После исполнения заказа в 1907 году Густав Климт и Адель оттолкнулись друг от друга, как одинаковые заряды.

Климт. Портрет Адели Блох-Бауэр I (1907)

Муха. Жисмонда

Альфонс Муха никакой портретист. Его семья говорила, что он не умел льстить. Но как же? А пятидесятилетняя Сара Бернар, которая выглядит максимум на двадцать? Еще как умел. Просто с графикой у него сложилось, а с живописью нет.

Муха мог бы всю жизнь рисовать этикетки в Чехии, но ему повезло. Он встретил мецената, который оплатил ему обучение в Париже. Когда благотворительные деньги кончились, Муха вернулся к этикеткам. Дизайнер-эмигрант, он работал в конторе все праздники. Произошло рождественское чудо! Саре Бернар срочно нужна была афиша. Муха изобразил стройную тонкую богиню. До этого на острие плакатной моды был Тулуз-Лотрек, но зрители наелись его ломаных уродов. Бесподобные женщины Мухи появились вовремя. Они принесли своему изобретателю дом и достаток. Стиль художника узнавали безошибочно. Но наелись и им. Муха уехал в Америку, рассчитывая заработать портретами. Безуспешно.

Господь держал свою руку на его плече. Муха встретил мецената, который дал деньги на создание 20 полотен «Славянской эпопеи». Старость художник провел в родной Чехии в статусе патриарха.

ПОСТИМПРЕССИОНИЗМ

Ван Гог. Зеленое пшеничное поле с кипарисом

Ван Гог считал, что кипарисы прекрасны, как египетские обелиски.

Ван Гог. Пшеничные поля

Ван Гог умер молодым, в 37 лет. Он ждал славы, планировал создать коммуну художников (живущую, конечно, под его руководством и по его правилам). Его смерть, про которую до сих пор неясно, была ли она самоубийством или несчастным случаем, заставляет нас воспринимать все события его жизни в мрачном свете.

Когда говорят о том, что Ван Гог, сын пастора, хотел стать пастором от большой духовности, складывается ощущение, что никто и никогда не шел учиться туда, куда ему легче было поступить. Никто никогда не был максималистом (во время практики Ван Гог раздавал жалованье шахтерам, за что те считали его святым, а начальство идиотом). Рассказывая о том, как родители в ужасе прятали от Ван Гога дочерей на выданье, люди, видимо, не понимают, что делали бы точно так же сами, если бы речь шла об их детях. В мужья Винсент не годился, он не хотел взрослеть. Был неуравновешенным, требовательным, с резкими перепадами настроения. Как талантливому человеку, ему было трудно вписаться в мир с первых двадцати пяти раз. Но, будем честны, больших усилий к тому, чтобы найти с окружающими общий язык, он не предпринимал. Депрессии и припадки скорее были следствием высоких требований к жизни, нежели неполадок в психике. К сожалению, задержка заслуженного успеха привела к усилению раздражительности, самобичевания, попыток вызвать если не любовь, то хотя бы жалость (передайте тут девице мочку моего уха).

Ссора с Гогеном началась именно с того, что даже бесприютный Гоген (которому брат художника Тео заплатил за то, чтобы тот приехал) устал от Винсента. Попав в лечебницу из-за жалоб жителей Арля (ходят тут всякие с ухами), Ван Гог мог разувериться в том, что успех обязательно придет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство с блогерами

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

В этой книге нет больших литературоведческих анализов. Да и какой в них смысл после трудов Бахтина, Лотмана, Дунаева и Набокова? Перед вами история о том, как литература переплетается с жизнью обычного человека и как в ней можно найти ответы на все важные вопросы – стоит лишь подобрать правильный момент для чтения, увидеть и услышать подсказки, которые спрятали писатели в страницах своих трудов.Автор этой книги, филолог, журналист и блогер Николай Жаринов, рассказывает о книгах, которые сопровождали его на протяжении самых значимых и переломных событий в жизни. Мы видим, как с возрастом меняется отношение к «Преступлению и наказанию» Достоевского, почему книги Кинга становятся лучшими друзьями подростков, и как Бунину удавалось превращать пошлые истории в подлинное искусство.Это исповедь, от начала и до конца субъективная, личная, не претендующая на истину. Спорьте, не соглашайтесь, критикуйте – ничто не возбраняется. Ведь по-настоящему литературу можно понять, только проживя ее через собственные эмоции.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Николай Евгеньевич Жаринов

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону

Книга «Апокалипсис», или «Откровение Иоанна Богослова», – самая загадочная и сложная часть Нового Завета. Эта книга состоит из видений и пророчеств, она наполнена чудищами и катастрофами.Богословы, историки и филологи написали множество томов с ее толкованиями и комментариями. А искусствоведы говорят, что «Откровение» уникально в том, что это «единственная книга Библии, в которой проиллюстрирована каждая строчка или хотя бы абзац». Произведения, которые сопровождают каждую страницу, создавались с III века до начала XX века художниками всех главных христианских конфессий. И действительно проиллюстрировали каждый абзац.Это издание включает в себя полный текст «Апокалипсиса» по главам с комментариями Софьи Багдасаровой, а также более 200 шедевров мировой живописи, которые его иллюстрируют. Автор расскажет, что изображено на картинке или рисунке, на что стоит обратить внимание – теперь одна из самых таинственных и мистических книг стала ближе.Итак, давайте отправимся на экскурсию в музей христианского Апокалипсиса!

Софья Андреевна Багдасарова

Прочее / Религия, религиозная литература / Изобразительное искусство, фотография
Омерзительное искусство
Омерзительное искусство

Омерзительное искусство — это новый взгляд на классическое мировое искусство, покорившее весь мир.Софья Багдасарова — нетривиальный персонаж в мире искусства, а также обладатель премии «Лучший ЖЖ блог» 2017 года.Знаменитые сюжеты мифологии, рассказанные с такими подробностями, что поневоле все время хватаешься за сердце и Уголовный кодекс! Да, в детстве мы такого про героев и богов точно не читали… Людоеды, сексуальные фетишисты и убийцы: оказывается, именно они — персонажи шедевров, наполняющих залы музеев мира. После этой книги вы начнете смотреть на живопись совершенно по-новому, везде видеть скрытые истории и тайные мотивы.А чтобы не было так страшно, все это подано через призму юмора. Но не волнуйтесь, никакого разжигания и оскорбления чувств верующих — только эстетических и нравственных.

Софья Андреевна Багдасарова

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее