Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места

Разнообразная публика, постоянно находящаяся на автовокзале, а также те, кто использует его как транзитный пункт, формируют сложную сеть социальных, экономических и политических отношений (ил. 8.9). Тахана Мерказит считается одним из самых сложных в этническом и расовом отношении общественных пространств Израиля, где представлены ивритская, восточная и глобализированная версии израильской нации, а также утверждается, что вокзал способствует социальным взаимодействиям между недавно прибывшими иммигрантами и беженцами (Hankins 2013). Например, беженцы из Эритреи воспринимают его как место, где можно добыть все что угодно, причем его значимость обусловлена не только дешевизной, но и тем, что здесь предоставляются важные услуги наподобие стоматологии, предлагающей бедным семьям беженцев поставить недорогие брекеты (Weil 2015, данные из личного общения). Здесь также расположены израильские культурные учреждения, включая библиотеку книг на идише и театр перфоманс-группы «Миклат 209». В описании Хэнкинс (Hankins 2013) передано ощущение многоголосия – мультивокальности, которую можно назвать и мультилокальностью (Rodman 1992), а то и транслокальностью внутренних помещений автовокзала:

Виды и звуки «канонического» Израиля: солдаты в униформе, спешащие на последний автобус на свою базу, старики, с грохотом передвигающие шашки на пластиковых столах, владельцы магазинов мин га’шона («из старого квартала»), сплетничающие на старинном ивритском сленге, – предстают на всеобщее обозрение вместе с образцами восточной израильской идентичности – от талисмана хамса129 до навязчивых мелодий покойной звезды жанра музикак мизрахит Зоара Аргова130, звучащих через порядком потрепанные колонки. А посреди этой израильской многоликости торговцы продают свои товары, говоря на тагальском и тигринья131, из эфиопских свадебных магазинов несется амхарская поп-музыка132, покупатели торгуются на западноафриканской версии французского, наполняя тахану [станцию] ширящейся массой «глобальных» звуков, которых и представить было нельзя еще каких-то десять лет назад (Hankins 2013: 290).

Теоретический тезис Хэнкинс заключается в том, что многочисленные модусы сенсорного опыта – движение, звуковое доминирование и звуковой эффект – наслаиваются друг на друга, превращая вокзал из «нулевого пункта назначения» (nondestination) или пограничного пространства в некое место, для которого характерна лишенная определенных направлений текучесть133. Последнее качество дает возможность задержаться в «переходном» пространстве (Pellizzi 2008) – это состояние лучше всего охарактеризовать как опыт пребывания «между» местами в «средоточии мобильности» (Hankins 2013). Таким образом, данное пространство обладает как рядом признаков оседлых форм принадлежности с различными аспектами привязанности к месту (использование общего языка, символическая репрезентация, культурная идентификация и социальные отношения), так и ощущением неустойчивой мобильности. Эти контрастирующие аспекты пространства, мобильности и моментов пребывания между местами продуцируют особую разновидность «места», которая возникает в те моменты, когда посетители ощущают себя как дома и одновременно находятся в переходном состоянии, либо не как дома, либо даже в другом доме. Именно эта сиюминутная привязанность к месту в сочетании с быстротечной и постоянной мобильностью отдельных людей и групп в транснациональных сетях позволяет предположить, что данное общественное пространство также является транслокальным.

Кроме того, Хэнкинс объясняет, как это ощущение «как дома» производится в общественном пространстве, которое кажется нестабильным, но одновременно способствует выражению культурной идентичности через музыку, еду, материальную культуру и существующие транснациональные отношения: