Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места

С одной стороны, использующие пространство вокзала меньшинства и группы, не относящиеся к гражданам Израиля, могут осмыслять его как свое место, как собственный тыл в городе, где царит межнациональная напряженность и нарастают антимигрантские настроения. Поскольку большинство людей не считают тахану конечным пунктом назначения (за исключением, возможно, владельцев магазинов, работающих там в течение длительного времени), мало кто из отдельных людей или групп стремится объявить это место «израильским», как это часто происходит с другими тель-авивскими достопримечательностями… А поскольку тахана не входит в сферу регулирования каких-либо центральных властей, звуковые репрезентации культуры, создаваемые там представителями меньшинств и негражданами, могут быть поняты как направленные снизу вверх, а не наоборот, а стало быть, в качестве подлинных выражений идентичности (Hankins 2013: 288).

Некоторые израильтяне, не принадлежащие к меньшинствам, также воспринимают автовокзал как некий временный дом с устойчивыми социальными отношениями и связями. Например, пожилые израильские мужчины на территории вокзала часто останавливаются, чтобы поговорить с некоторыми завсегдатаями из числа неизраильтян, обмениваясь приветствиями или расспрашивая их о родственниках. Эти мужчины проводят время за игрой в карты на обветшалых складных столах в дальних уголках автовокзала, а затем присоединяются к другим группам, включая новоприбывших иммигрантов и израильтян из различных меньшинств, чтобы попить кофе. Шутливые отношения между разными социальными и этническими группами и дружеское общение свидетельствуют о том, что некоторые израильтяне, не принадлежащие к меньшинствам, втягиваются в социальные взаимосвязи и обмены повседневной жизни автовокзала и, подобно упомянутым в начале этой главы завсегдатаям «Золотой груши» в Ист-Хэмптоне, ценят и используют некоторые аспекты его транслокальности.

Музыка, шопинг и принадлежность

Как выяснила Хэнкинс, посетители вокзала, совершающие там покупки, «делают выбор о том, куда пойти, основываясь на аффективных и когнитивных различиях между звуками» (Hankins 2013: 291). Люди, пришедшие за покупками, благосклонны к тем магазинам, где играет музыка, напоминающая им о доме или знакомая им по тем местам, откуда они приехали. В то же время покупатели могут обходить стороной магазины, где звучат песни с текстами, которые могут быть истолкованы как сексистские или неуважительные к той или иной культуре: так поступают феминистки, да и в целом женщины, религиозно и консервативно настроенные люди, которых оскорбляют сексуально откровенные формулировки и намеки. Иногда аффективная привлекательность не столь прямолинейна: например, русский хип-хоп интересен для русскоговорящих только благодаря ассоциациям между хип-хопом и «борьбой и солидарностью африканских диаспор» (Hankins 2013).

Еще одним примером сложного механизма воздействия музыкальных перформансов на придание пространству смыслов и заявление своих прав в исследовании Хэнкинс выступает одна филиппинская караоке-певица, которая часто приходила выступать на автовокзал. Исполнение ею традиционных израильских песен, к которому присоединяются сами израильтяне, выступает иллюстрацией того, как музыкальный перформанс может быть использован для установления культурной идентичности, одновременно закрепляя и утверждая ощущение принадлежности к израильской нации. К другим способам символического установления транслокальных и транскультурных связей относятся приобретение предметов, выступающих репрезентацией чьей-то родины, например особых продуктов питания или религиозной атрибутики, при одновременном участии в привычных занятиях и социальных обменах в этом изменчивом и многогранном культурном пространстве.