Простушка. Лгу не могу

– Ладно… Слушай, спасибо тебе за помощь. Думаю, все сработало. Кажется, Райдер сильно расстроился.

– Я не хотела этого делать, Сонни, – наконец заговорила Эми. Она положила игровую приставку на журнальный столик. – Мне было неловко и стыдно. И противно. Ты заставила меня кокетничать с незнакомым парнем, который мне совершенно не понравился.

– Я знаю. И сожалею об этом, но…

– Не думаю, что ты знаешь, – возразила она и, выдержав паузу, покачала головой. – Я устала. Пойду вздремну.

Она поднялась к себе, и у меня впервые появилось такое чувство, что мне не следует идти за ней.

Ей нужно личное пространство, подумала я. Ей нужно немного побыть одной, и тогда все образуется.

Но в глубине души я знала, что все гораздо серьезнее. Что сегодня я, совершенно того не осознавая, перешла черту.

И впервые за все десять лет ночевок в доме Рашей я не спала в комнате Эми, когда вернулась с работы в тот вечер.

И следующей ночью тоже.

13

Когда я снова столкнулась с Райдером вне школы, это произошло по чистой случайности – впервые. На этот раз, в холодную субботу в начале декабря, мы оба оказались в Гамильтонской публичной библиотеке.

Я прогуливалась по первому этажу, разглядывая книжные полки, когда меня окликнул знакомый голос. Я подняла голову и в углу за деревянным столом увидела Райдера, перед ним лежал раскрытый блокнот и огромный фолиант в кожаном переплете. На голове у него громоздились несуразные старомодные наушники. Когда он помахал мне рукой, приглашая присоединиться к нему, мое сердце забилось чуть сильнее.

– Привет, – сказала я, приближаясь к его столу. – Что ты здесь делаешь?

– Занимаюсь научными исследованиями. – Он стянул наушники, и они повисли у него на шее. – Для доклада по истории. – Он похлопал по книге в кожаном переплете. – Выписываю кое-что о Французской революции.

– Да здравствует гильотина?

– Эта фраза мелькает тут и там.

Я улыбнулась и взяла со стола книгу. Том оказался массивным и тяжелым.

– Неужели ты все это читаешь? – удивилась я. – Знаешь, есть такое новое изобретение. Называется «Интернет». Там можно найти все это и многое другое – и даже не бояться порезаться бумагой.

– Порезы бумагой для ученого – как боевые шрамы, – ответил он с улыбкой. – Наверное, я принадлежу к старой школе. Мне нравится получать информацию из настоящих книг, и я делаю записи от руки.

– Ну а я, не в пример тебе, числюсь в лучших друзьях Википедии.

– Надеюсь, ты в курсе, что в Википедии полно удручающе неточной информации? Все потому, что любой пользователь может изменять данные.

– Ага. И я как раз из тех, кто делает информацию удручающе неточной.

– Значит, половина старшеклассников в стране должна благодарить тебя за плохие оценки?

– Да, сэр. Я, можно сказать, знаменитость. Или могла бы ею стать, если бы не была анонимом.

Он рассмеялся, и, хотя у меня в животе все еще порхали бабочки, я чувствовала себя легко. Как рыба в воде. Мы общались непринужденно, совсем как в чате. И интонации нашего разговора точь-в-точь напоминали те мгновенные сообщения, которые, должна признаться, я снова посылала ему.

После ссоры в «Черную пятницу» я перестала ночевать в спальне Эми, и тишина гостевой комнаты лишь усугубляла мою бессонницу. За последние две недели мой изнуряющий ночной кошмар снилсля мне уже трижды. Когда я просыпалась в панике и одиночестве, меня так и тянуло написать ему. Я искала поддержки, зная, что мне ответит живая душа.

Я все пыталась убедить себя в том, что скоро покончу с этим. И что переписка ничуть не угрожает моему плану – возможно, так Эми покажется ему еще более странной: вроде бы отвечает на его сообщения в Сети, а в реале нос от него воротит.

Я уже нагородила столько лжи, что сама не знала, чему верить. Но в одном была уверена: он мне нравится. Очень.

И вот наконец-то, после более чем месяца постепенного сближения в Сети, между нами начало зарождаться настоящее, живое взаимопонимание.

– Ну, а ты что здесь делаешь? – спросил он. – Если считаешь себя человеком двадцать первого века?

– Пришла сдать кое-какие книги Эми. Мой единственный выходной в магазине, и я все равно провожу его среди книг.

– Разве это плохо? – удивился Райдер.

– Нет. Просто ирония судьбы. Вообще-то я и сюда подавала заявление. Но, к сожалению, мне ответили, что в последний раз, когда заведующая приняла на работу подростков, их застукали за поцелуями среди книжных полок.

– Интересно, – задумчиво произнес Райдер, постукивая по подбородку кончиком ручки. – Кто бы мог подумать, что Гамильтонская библиотека – такое скандально известное местечко?

– Представляешь? Мне надо зависать здесь почаще.