Просвещать и карать. Функции цензуры в Российской империи середины XIX века

При таких капитальных изменениях, пошевеливших все слои общества и народа, коснувшихся разных общественных и хозяйственных вопросов, могла ли журналистика, имеющая целью и условием, так сказать, своего существования отражение современной жизни, оставаться глухою, слепою, — словом, мертвою в общем движении преобразований? Отвергать ее участие в этом движении и стараться видеть в ее деятельности только вред — значит лишать ее всякого серьезного значения, осуждать на безмолвие или на такую роль, в какой она в нынешнее время оставаться не может (Гончаров, т. 10, с. 111).

С другой стороны, Гончаров был частью той организации, которая и занималась правительственными репрессиями против периодической печати; более того, лично играл в них значительную роль. Предметом нашего внимания станут два случая, связанные с закрытием изданий радикально-демократического направления: Гончаров выступал и их цензором, и их литературным противником.

Первый случай связан с почти забытым фельетонным циклом Гончарова, посвященным петербургской городской жизни. Писатель анонимно публиковал многочисленные заметки о повседневных неприятностях, ожидающих в жизни петербуржца, в газете Краевского «Голос» в 1863–1865 годах[277]. По преимуществу Гончарова-фельетониста интересовали плохое состояние мостовых, недостаток контроля за рысаками и нехватка общественных туалетов. Участие высокопоставленного чиновника Министерства внутренних дел в этой газете было неудивительно: в первые годы своего существования «Голос» тайно субсидировался Валуевым и всегда был популярной площадкой для выступлений представителей сразу нескольких министерств, что, между прочим, значительно облегчало отношения с цензурой. Тематика фельетонов Гончарова при этом была очень типичной для газеты Краевского, где постоянно появлялись публикации о бытовых проблемах представителя среднего класса в столичной жизни[278].

Более всего автора «Обломова» тревожило обилие на улицах столицы бродячих собак, борьбе с которыми он посвятил не одну заметку[279]. Либеральный «урбанизаторский» пафос «Голоса», в том числе исключительно серьезно обсуждаемая «собачья» тема, вызвал критику со стороны газеты «Народная летопись» — радикально-демократического издания, где ведущую роль играл известный публицист Ю. Г. Жуковский[280]. Очевидно, страдания Гончарова по поводу собак казались ему брюзжанием нелепого буржуа, неспособного обратиться к более важным бедам многочисленных бедняков столицы. Не подписавший своей статьи сотрудник газеты писал:

Между петербургскими собаками заметно сильное волнение, направленное главным образом против составителя «Петербургских отметок» «Голоса», так неутомимо преследующего их своею гласностью. Квартира редакции объявлена поэтому в военном положении[281].

Гончаров, считавший шутки по такому серьезному поводу неуместными, возразил оппоненту:

Теперь о собаках. Они продолжают наполнять улицы, дворы, площади и часто беспокоят прохожих и проезжих, пугают женщин, детей (это мы не устанем повторять назло критиканам). <…> А вот это уже заслуживает не шутки, когда на днях две девочки лет четырех и пяти, в виду всей улицы, с отчаянным криком и слезами, едва-едва успели убежать от гнавшейся за ними с лаем собаки и скрыться на паперти церкви[282].

«Народная летопись» немедленно продолжила полемику, впрочем, не только с Гончаровым, но и с «Голосом» вообще. Уже на следующий день газета писала:

«Голос» удостоился упомянуть о появлении новой газеты («Народной летописи») в отделе практических отметок, рядом с отчетом о деятельности петербургских собак, где под предлогом будто бы участия к новой газете обращает особое внимание читателей на заметку 1 № «Народной летописи» о журнале «Основа» и советует воздерживаться впредь от подобных острот. Редакция положила — благодарить за честь и воспользоваться советом, то есть завести специальный отдел под рубрикою «соглядатайствующие мыши», в который будут заноситься замечательнейшие черты из деятельности русской журналистики, в том числе, конечно, и «Голоса»[283].

Перебранка «Голоса» и «Народной летописи» продолжилась и далее («Голос» возразил оппонентам в анонимном фельетоне «Вседневная жизнь», помещенном в № 73 от 14 марта, в ответ на что в № 6 «Народной летописи» от 19 марта появилась обещанная заметка под названием «Соглядатайствующие мыши»), однако Гончаров, судя по всему, больше не принимал в ней участия[284].