Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке

Со своей стороны, лоялистка из Массачусетса Дороти Форбс опасалась репрессий со стороны вигов: «Наш скот продадут с аукциона, и мы можем ожидать, что все пойдет прахом»[569]. Ряд ее единомышленников пытались найти для своего бизнеса защиту у властей. В декабре 1773 г. Ричард Кларк и сыновья, Бенджамин Фанейл, а также Элиша и Томас Хатчинсоны обратились с петицией к его превосходительству губернатору и совету его величества. Петиционеры жаловались на угрозы со стороны вигов, просили защиты для торговли чаем. Колониальный совет, после бурных дебатов, не дал никакого ответа[570].

Зато Джон Эвери поместил специальное объявление, заверяя соотечественников, что вот уже два года ничего не импортировал ни из Лондона, ни из какой-либо иной части Великобритании. Он счел необходимым «очистить себя от низкого обвинения во ввозе товаров вопреки благотворному соглашению и единому мнению купцов». Сходные объявления в том же номере были подписаны Фрэнсисом Джохоннотом и Бенджамином Эндрюсом[571]. Такие заверения были весьма своевременными. Той же осенью последовало «разоблачение» «импортеров» Энн и Элизабет Каммингс. «Они предпочли свою собственную мелкую выгоду благополучию Америки… Их будут считать врагами своей страны», — возмущалась «Boston Gazette»[572]. В импорте заподозрили даже Джона Хэнкока, и он также вынужден был оправдываться[573]. По подсчетам историка Колина Николсона, 62,9 % импортеров нарушали соглашение лишь однажды; и лишь 2,47 % — более восьми раз[574].

Пытаясь совместить патриотизм с собственной выгодой, торговцы уточняли и дополняли традиционные рекламные формулы: «Некогда импортировано из Лондона, но теперь привезено из Нью-Йорка и до того, как вступило в силу решение торговцев о запрете импорта»[575]. Сэмюэль Дэшвуд, в чьей лавке можно было найти английские и индийские товары, оговаривал, что все они импортированы «прошлой осенью»[576]. Сэмюэль Боллард включил в свое объявление английские товары, но рядом с этим указанием, сделанным мелким шрифтом, гордо красовалось выведенное в два раза крупнее: «Североамериканская мануфактура»[577]. Уловки были также своевременной тактикой. К июлю 1769 года рекламу импортных товаров уже объявляли «подлой и изменнической»[578]. С. Адамс гремел: «Возможно ли, чтобы кто-либо имел бесстыдство в противность общим резолюциям континента импортировать и продавать его проклятие! (…) Кто станет покупать товары от такого дерзкого нарушителя! Кто не увидит в нем врага общества и не станет выказывать ему презрение и ненависть!»[579]

В целом, можно сделать вывод, что в 1767–1775 гг. в колониях происходило активное усвоение классического республиканизма, несмотря на то, что американцы еще оставались монархистами и уповали на «короля-патриота». Классический республиканизм предполагал обязательную ориентацию на античный полис как на идеал. Однако существовало несколько разных вариантов классического республиканизма, актуализировавших разные характеристики полиса. Некоторые из них стали жестко противопоставляться монархии лишь после установления республиканского строя в США. До 1776 г. они вписывались в существующий монархический строй.

Можно говорить о набиравшем силу классическом республиканизме до республики и без республиканцев. Черты «полисной» идеологии у вигов до Войны за независимость легко выделяются. Это идеализация народного ополчения в противовес постоянным армиям, гражданская добродетель как основа этоса и тираноборческие идеи.

Наиболее востребованным оказался такой элемент классической республиканской идеологии, как гражданская добродетель, понимавшаяся как героическое сопротивление угнетению и самоотречение во имя общего блага. На основе героизации тираноборчества виги формировали свое представление о революции. Образцами такого сопротивления были для них свержение Тарквиниев и антицезарианская оппозиция в Древнем Риме. Из более современных примеров виги предпочитали северокаролинских «регуляторов». С их точки зрения, повстанцы действовали совершенно правильно, отреагировав на деспотическое и коррумпированное правление губернатора Трайона вначале петициями, а затем и вооруженным противодействием.

Воплощением добродетельного самоотречения стали бойкоты. Умеренность в потребностях, трудолюбие и отказ от роскоши превращались в новом контексте в проявление патриотизма, в способ сопротивления угнетению и одновременно сплочения вигского сообщества. Через участие в бойкотах множество обычных людей могли вовлекаться в политику и разделять новые, революционные идеи и ценности.

Глава 4. Общественный договор: первые американские конституции (1776–1780)