Просветленные не боятся темноты (СИ)

Ухаживали за детьми-инвалидами или жили с необычайным уродством.

Это был поток, где не существовало прошлого, настоящего и будущего, имело место только вечное "сейчас", и мое собственное бытие занимало в этом "сейчас" малую долю процента...

Потом все это сжалось, сколлапсировало в точку...

Я вздрогнул и обнаружил себя в храме, перед невозмутимым ликом Будды, и одежда моя была насквозь мокрой от пота.

Меня трясло, я все еще переживал многочисленные смерти, через которые прошел только что - от старости, от перерезающего горло ножа, от скоротечной болезни, в зубах хищника, от голода или холода.

Рука брата Пона опустилась мне на плечо, и стало немного легче.

- З-зачем? - вопросил я, лязгая зубами.

- Что, нынешние проблемы все еще кажутся тебе важными и серьезными? - вопросил он.

- Н-нет...

- Исключительно редко бывает польза от созерцания иных воплощений твоего потока осознания, и вот сегодня как раз такой момент. Все, происходящее в данный момент лишь пылинка на ободе гигантского колеса сансары, через миг ее уже не будет, появятся другие... И так тысячелетие за тысячелетием, без смысла и цели, без надежды на завершение...

Глава 7. Тантра Темноты.

Спал я плохо, одолевали надоедливые тайские комары.

Лишь под утро сумел забыться, и естественно, ни о каком осознавании во сне даже не и не вспомнил.

Поскольку вставать в буддийском монастыре положено до рассвета, поднялся я с тяжелой, точно котел головой. Да и отголоски вчерашнего переживания не исчезли окончательно, наиболее яркие образы всплывали из памяти, заставляя меня вздрагивать.

Монахи помоложе отправились собирать подношения, а мы с братом Поном вернулись в храм, где и уселись на пол уже вдвоем.

- Ехать на пляж еще рано, - сказал он. - Поэтому у нас есть время поговорить... Предмет для рассуждений все тот же - сознание, то самое, что формирует мир вокруг нас, определяет, находимся ли мы в аду, в пространстве животных, людей или среди богов.

Я покорно кивнул.

От недосыпа и вчерашней "процедуры" в теле и разуме царило онемение, не хотелось вообще ничего, ни говорить, ни действовать, даже того, чтобы меня оставили в покое.

Брат Пон поведал, что один из древних мудрецов разделил опыт, получаемый нашим сознанием, на три вида: целиком иллюзорный, извлеченный из игры разума с вымышленными объектами; взаимозависимый, обладающий частичной реальностью, когда ум работает аналитически, используя представления и идеи о реальном положении вещей; и интуитивный, лишенный двойственности продукт истинного способа восприятия, свойственного лишь просветленным.

- Парикальмита, паратантра и паринишпанна, - сказал он. - Так их называют. Имена можешь не запоминать, вряд ли пригодятся.

Удивительно, но от беседы об отвлеченных вещах мне стало легче, вялость начала уходить.

- Есть другая схема, - продолжил брат Пон. - Сознание делится на пять видов...

Он упомянул кармически активное, трансформирующее, проецирующее, познающее и воспроизводящее, а затем принялся описывать, как они между собой взаимодействуют.

К этому времени я почти совсем пришел в себя.

- Ну вот, ты готов задавать вопросы, а значит, все идет как нужно, - сказал монах, осекшись на полуслове.

Судя по лукавому виду, он затеял всю эту лекцию не для того, чтобы дать новые знания, а с целью каким-то не совсем постижимым для меня образом растормошить мое восприятие.

- Вроде да, - признал я. - И какая из двух схем истинная?

- А ты подумай, - предложил брат Пон. - Все же просто.

- Обе... и никакая? Все зависит от точки зрения?

Монах кивнул.

- Можно выразиться более сложным образом, как это обычно делается, - сказал он. - Схема из трех видов не является истинной и не является не-истинной, схема из пяти видов тоже не является истинной и не является не-истинной... Но смысл будет тот же.

Голова у меня слегка закружилась.

- Еще одно противоречие из тех, что должны быть включены в сознание, чтобы разрушить клетку из банальных противопоставлений, внутри которой мы живем? - предположил я, и поежился, от воспоминаний о вчерашнем по спине побежал холодок. - Как то, что о смерти надо помнить, но в то же время не придавать ей значения, поскольку ее нет?

- Совершенно верно.

- Как и то, что вы меня ничему не учите и вам вообще нечему меня учить?

- Опять же, ты прав, - монах улыбался невинно, голова продолжала кружиться, но это было даже приятно, возникало ощущение, что укрытый внутри черепа ум хочет одновременно убежать в противоположных направлениях, и в процессе дергается и растягивается, постепенно утончаясь.

Я попробовал закрыть глаза, но это не помогло.

- А теперь поговорим серьезно, - тон брата Пона заставил меня встрепенуться. - Настало время сообщить, чем же мы все-таки с тобой занимаемся в этом прекрасном несуществующем городе.

От этих слов и того, как они были сказаны, по моей спине побежали мурашки.

- Знакомо ли тебе слово тантра? - поинтересовался монах.

- Да, - я кивнул. - Ну как же... тантрическая йога, и всякий разврат вокруг нее...