Против течения. Десять лет в КГБ

Первые несколько дней я посвятил знакомству с сотрудниками резидентуры, и прежде всего с моим предшественником — Борисом Пищиком, веселым, симпатичным молодым человеком, отличным знатоком японского языка. Когда он вскоре вернулся в Советский Союз, нам дали его квартиру в Токио — в очень старом доме в районе Сендагайя. Комнатки там были малюсенькие, и мне никак не удавалось выкроить место для кабинета. Поскольку я в Японии считался журналистом, мне нужны были условия для работы в качестве такового. И потому, когда в Токио прибыл главный редактор „Нового времени”, я продемонстрировал ему выделенную мне КГБ квартиру.

— Годится ли корреспонденту такого престижного журнала жить так? — спросил я.

— Нет, — согласился он. — Я думаю, можно будет что-нибудь сделать для вас. Я попробую. В конце концов, вы корреспондент и чертовски хороший. Вы не зря получаете свои деньги.

И вскоре мне разрешили снять просторную и дорогую квартиру в Сибуя Удагавате. Четырехкомнатная квартира эта очень нам нравилась, да и с точки зрения „прикрытия” она была хороша.

Я познакомился с несколькими японскими журналистами, вступил в пресс-клуб и вообще утвердился в Токио в качестве корреспондента. В то же время я с головой погрузился в свои основные обязанности — разведывательные. Я был прикомандирован к политической разведке токийской резидентуры и работал под непосредственным руководством подполковника Пронникова. Я должен был завязывать знакомства в журналистской среде и в политических кругах, с тем чтобы потом можно было приступить к вербовке тех, с кем удастся сойтись поближе.

Я трудился в рамках отлично продуманной программы, возникшей путем проб и ошибок после второй мировой войны. После войны Советский Союз постарался извлечь максимальную пользу из того, что Япония была обессилена — в промышленном, экономическом и военном смыслах. Япония была совершенно неспособна к каким-либо агрессивным действиям на Дальнем Востоке; она вообще не пользовалась достаточным влиянием и не располагала возможностью оказывать соответствующее давление, чтобы считаться серьезной силой где бы то ни было в мире. И СССР счел тот момент самым подходящим, чтобы заполнить вакуум, образовавшийся в поверженной стране.

Сперва СССР задумал превратить Японию в социалистическую страну, создав в ней род пятой колонны. Для этого началась обработка японских военнопленных, сидевших в сибирских и дальневосточных лагерях. Дабы внушить им идеи марксизма-ленинизма, была запущена беспрецедентная по интенсивности программа промывки мозгов. Для военнопленных были открыты „сталинские” школы, специально для них печатались газеты по-японски.

Следует, кстати говоря, упомянуть, что японскому языку меня учила Иваненко, работавшая в свое время переводчиком в одном из лагерей для военнопленных. А Иван Коваленко, начальник Японского сектора в Международном отделе ЦК в те времена, когда я работал там, в молодости был редактором выходившей на японском языке газеты для военнопленных.

Характерно, что, хотя война окончилась в 1945 году, этим пленным разрешили вернуться домой только в 1949-м. И уже в начале 50-х годов в Токио и других больших городах начались сопровождавшиеся бесчинствами демонстрации — толпы хулиганов перевертывали машины и выкрикивали антиамериканские лозунги. В ответ на это японские власти ввели запрет на деятельность компартии, вынудив ее уйти в подполье. Советский план перекроить Японию по собственному образу и подобию провалился.

К концу 50-х годов Япония справилась с послевоенным экономическим кризисом, а потом начался бум, в результате которого валовый национальный продукт Японии стал одним из высочайших в мире. И Советскому Союзу пришлось пересмотреть свою тактику. К 60-м годам Советы избрали политику нормализации отношений с Японией и использования ее экономической мощи для развития своей экономики, особенно в районе Сибири и советского Дальнего Востока.

Однако осуществить этот план было трудно. В технологическом отношении СССР отставал от США, Японии и других промышленно развитых стран лет на 15–20. Он планировал начать закупку целых заводов и фабрик, в том числе предприятий химической промышленности. Япония, торговавшая практически со всеми странами мира, была идеальным местом для такого рода закупок. Советские лидеры отлично понимали, что такого объема закупки чреваты дефицитом торгового баланса, но намерение заполучить все необходимое из Японии было столь велико, что они решили пренебречь этим риском. Москва начала культивировать контакты с японскими политическими кругами, прежде всего — в Либерально-демократической и Социалистической партиях, завязывать отношения с представителями деловых кругов Японии — и все это для того, чтобы оказать давление на правительство и принудить его одобрить предстоящие торговые соглашения с СССР.