Против течения. Десять лет в КГБ

Чтобы справиться с этим чувством вины, я начал, подобно большинству людей в сходной ситуации, выискивать оправдательные аргументы и в конце концов решил, что принесение пользы своей стране перевешивает вред, нанесенный Японии. Более того, рассуждал я далее, если бы Япония в самом деле беспокоилась о своей безопасности, ей следовало бы принять более жесткие законы против шпионажа, законы, защищающие страну. Вместо этого Япония позволяла Советскому Союзу вволю черпать из своих информационных источников. СССР систематически добывал в Японии гигантское количество научных, экономических и политических данных для использования таковых как против японского правительства и народа, так и для оказания влияния на политические процессы в Японии. Весьма отрезвляюще на меня подействовало понимание того, что Советский Союз фактически может формулировать различные сегменты политических платформ тех или других ведущих партий Японии.

В течение тех месяцев, что я провел за изучением всех этих папок, мне то и дело попадалось имя полковника Пронникова, того самого, что завербовал Ареса. Как-то утром я услышал голос полковника Калягина, тогдашнего начальника Седьмого отдела: „Левченко, давай вниз скорей! — кричал он. — Пронников уговорил Исиду подарить Брежневу машину. Они там проверяют ее во дворе. Спустись — пригляди! А то наши ублюдки раскулачат ее, прежде чем он ее увидит!"

Он имел в виду темно-бордового цвета лимузин марки „Ниссан-президент”, подаренный Брежневу Исидой Хироидэ, бывшим японским министром труда, видной фигурой в японской Либерально-демократической партии, которого всячески обхаживал Пронников. Когда я спустился вниз, машина была уже в надежных руках — офицеры из Управления охраны уже крутились там. Но приказ есть приказ, и я „приглядывал”, пока машина не уехала со двора.

По мере изучения врученных мне дел, во мне все больший интерес возбуждал Пронников. В токийской резидентуре он был начальником Линии ПР, ответственной за сбор развединформации политического характера и осуществление так называемых „активных мероприятий”. Пронников был профессионалом высокого класса, а вербовка Хиросидэ Исиды, осуществленная поистине мастерски, способствовала его продвижению по службе и росту уважительного отношения к нему. Не исключено, что Пронников отчасти умышленно раздувал значимость Исиды, тем не менее и сама Москва делала все возможное, чтобы способствовать росту его престижа. Во время визитов в СССР Исиду принимал высший эшелон партийного руководства. В конце одного из таких визитов председатель Совета министров Алексей Косыгин лично распорядился об освобождении нескольких японских рыбаков, задержанных Советским Союзом. Конечно, я еще с времен работы в Министерстве рыбного хозяйства знал, что японских рыбаков иногда задерживают в открытом море якобы за то, что они вторгаются в территориальные воды СССР, а потом используют в качестве „разменной монеты”. Японская пресса сообщила, что Исида в ходе визита в Москву во главе парламентской делегации добился освобождения рыбаков. Так что по возвращении на родину Исида мог со всей ответственностью заявить, что с Советами можно иметь дело — они умеют быть разумными дипломатами. В результате, влияние Исиды в Японии возросло, соответственно возросло и значение для Москвы завербованного Пронниковым агента.

В 1974 году ПГУ решило послать меня в Токио на год для работы в советском политическом еженедельнике „Новое время”. На самом деле работа в качестве корреспондента „Нового времени” должна была служить прикрытием моей оперативной деятельности. Около года я был журналистом — писал и редактировал статьи, брал интервью и в конце концов стал вполне своим в журналистских кругах. Мне пришлось довольно быстро убедиться в том. что советская журналистика не менее циничен, чем другие сферы советской жизни. Никто из журналистов не верит в то, что пишет, и большинство из них отлично понимают, что писания их нацелены на то, чтобы вводить в заблуждение советских читателей, не имеющих других источников информации.

Когда кто-нибудь из сотрудников токийской резидентуры приезжал в Москву в отпуск, расспросам моим об условиях работы в Японии не было конца. Обычно они сперва просто ухмылялись, говоря, что разведка везде — дело тяжкое, но потом признавали, что насчет сбора разведывательной информации в Японии вполне можно развернуться. И поясняли, что при помощи японских источников информации можно разузнать все необходимое о любой стране мира, включая КНР и США. КГБ, говорили они, имеет доступ даже к секретам японского Министерства иностранных дел и Исследовательского бюро (номинальной разведки).