Против зерна: глубинная история древнейших государств

То, что Урук выглядит особенно внушительно в ряде исследований древних этапов государственного строительства, объясняется не только тем, что он, видимо, был первым государством, но и тем, что оставил массу археологических свидетельств. По сравнению с Уруком знания о других первых центрах государственности в Месопотамии отрывочны. В свою эпоху Урук, скорее всего, был самым крупным городом мира по размерам и числу жителей. Оценки его населения колеблются от 25 до 50 тысяч человек, и оно увеличилось в три раза за двести лет, что вряд ли обусловлено естественным приростом, учитывая высокий уровень смертности. Поскольку названия Ур, Урук и Эриду явно не шумерские по этимологии, можно предположить, что Урук расширялся за счет иммиграции, замещающей или поглощающей прежнее население. Сохранившиеся барельефы, изображающие военнопленных в кандалах на шее, указывают и на другой способ пополнения городского населения.

Городские стены Урука окружали территорию примерно в 250 гектаров, что в два раза превышает размеры классических Афин три тысячелетия спустя. Опираясь на расчеты Постгейта, согласно которым другой шумерский город Абу Салабих с предполагаемым населением в 10 тысяч человек контролировал сельскую периферию радиусом в 10 километров, можно утверждать, что периферия Урука была по крайней мере в два-три раза больше[100]. Кроме того, обнаружена масса свидетельств того, что храмы мобилизовывали значительные трудовые ресурсы для решения сельскохозяйственных и других задач, о чем говорят тысячи одинаковых чаш, которые, судя по всему, использовались для распределения среди работников продовольственных и пивных пайков. Иные признаки государственности – это специальная группа писцов, солдаты (на полный рабочий день?) с полным обмундированием и усилия по стандартизации мер и весов. Таким образом, мои рассуждения о древних государствах, если не указано иное, основаны на обширной литературе, посвященной Уруку, иногда я упоминаю расположенный рядом и столь же хорошо исторически задокументированный, хотя и проживший более короткий век, город Ур Третьей династии, существовавший на тысячелетие позже.

Если государственное строительство зависело от контроля, сохранения и расширения концентрации зерна и рабочей силы на аллювиальных равнинах, то возникает вопрос: как древние государства смогли обрести власть над этими зерночеловеческими модулями? Потенциальные подданные гипотетического государства явно имели прямой и непосредственный доступ к воде и приливно-отливному земледелию, а также к разнообразным ресурсам пропитания помимо земледелия. Одно убедительное объяснение того, как земледельцев удалось объединить на одной территории как подданных государства, – климатические изменения. Ниссен утверждает, что период с 3500 до 2500 года до н. э. характеризовался резким снижением уровня моря и объема воды в Евфрате. Усиливающаяся засуха привела к сокращению реки до ее основного русла и притоков, поэтому население сосредоточивалось вокруг оставшихся водных артерий, а засоление почв в районах, оставшихся без воды, резко уменьшило размеры пахотных земель. Постепенно население достигло поразительной степени концентрации и стало более «городским». Ирригация была крайне важной и стала более трудоемкой – часто требовала подъема уровня воды, поэтому доступ к вырытым каналам был жизненно необходим. Города-государства (например, Умма и Лагаш) боролись за пахотные земли и доступ к воде, чтобы орошать их. Со временем с помощью барщины и труда рабов была создана разветвленная сеть искусственных каналов. Если предлагаемый Ниссеном сценарий порождения засухой демографического последствия в виде концентрации населения верен (сценарий имеет убедительную доказательную базу), то у нас появляется правдоподобная версия становления государств. Недостаток воды для орошения приковывал все больше населения к не страдающим от засухи районам, тем самым исключая или снижая важность альтернативных форм пропитания, таких как собирательство и охота. По мнению Ниссена, «мы уже наблюдали подобное в прежние эпохи, когда наметилась тенденция концентрации поселений вдоль русел крупных рек, а районы между реками теряли население»[101]. Затем климатические изменения, усиливая тот тип урбанизации, при котором 90 % населения жили на территории примерно в 30 гектаров, ускорили развитие зерно-человеческих модулей – идеальной основы государственного строительства. Засуха стала его незаменимой служанкой, обеспечивая доставку сконцентрированного населения и зерновых в протогосударственные пространства, которые в ту эпоху просто не могли возникнуть иным способом.