Против зерна: глубинная история древнейших государств

Единственным значимым и исторически задокументированным рабовладельческим институтом в Уруке были подконтрольные государству текстильные мастерские, где работало около девяти тысяч женщин. В большинстве источников они упоминаются как рабыни, но среди них могли быть должники, неимущие, подкидыши и вдовы, как и в работных домах викторианской Англии. Некоторые историки этого периода утверждают, что женщины и подростки, взятые в плен в ходе войн, а также жены и дети должников составляли основу рабочей силы в текстильном производстве. Исследователи этой текстильной «промышленности» подчеркивают, сколь решающее значение она имела для элит, чья власть зависела от постоянного притока металлов (в частности меди) и другого сырья из-за пределов бедной ресурсами аллювиальной равнины. Государственное текстильное предприятие производило основной торговый товар, который можно было обменять на необходимые ресурсы. Мастерские представляли собой своего рода изолированный «гулаг», чей подневольный труд поддерживал новый слой религиозной, гражданской и военной элиты. Не менее важны они были и с демографической точки зрения. По разным оценкам население Урука в 3000 году до н. э. составляло 40–45 тысяч человек, и тогда 9 тысяч текстильных работниц – по крайней мере 20 % жителей Урука, и это не считая пленников и рабов в других секторах экономики. Для обеспечения этих и других государственных работников зерновыми пайками был необходим внушительный административный аппарат для оценки, сбора и хранения зерна[146].

В ряде письменных источников из Урука часто упоминаются несвободные работники, особенно рабыни иностранного происхождения. Согласно Гильермо Алгазу, они были основной рабочей силой для государственной администрации Урука[147]. Писцы записывали работников в группы (как иностранцев, так и местных жителей) по возрасту и полу, по аналогии с описанием «подконтрольных государству стад домашних животных». «Таким образом, для писцов Урука и институтов, которые их нанимали, эти работники выступали как „одомашненные“ люди, т. е. в статусе, полностью эквивалентном домашним животным»[148].

Что еще мы можем сказать об организации жизни, труде и отношении к пленникам и рабам? Несмотря на фрагментарность данных, достаточно детальная и уникальная картина вырисовывается из описания 469 рабов и военных пленников, привезенных в Урук и содержавшихся в «доме пленных» в годы правления Рим-Анума (примерно 1805 год до н. э.). «Скорее всего, подобные дома пленных существовали повсеместно в Месопотамии, а также в других регионах древнего Ближнего Востока»[149]. Такой «дом» выполнял функцию своеобразного бюро по распределению рабочей силы. Пленники обладали широким спектром навыков и опыта и выдавались индивидам, храмам и военным офицерам в качестве лодочников, садовников, сборщиков урожая, пастухов, поваров, артистов, ткачей, гончаров, ремесленников, пивоваров, для ухода за животными, ремонта дорог, молотьбы зерна и т. д. В обмен на предоставляемую рабочую силу «дом», но, очевидно, не сам работный дом, получал муку. Его хозяева стремились создавать небольшие трудовые бригады и часто перемещать их, тем самым сводя к минимуму угрозу восстаний и побегов.

Другие исторические источники свидетельствуют, что с рабами и пленниками плохо обращались. Многие из них изображены в шейных кандалах или в физически угнетенном состоянии. «На цилиндрических печатях мы часто встречаем изображения сцены, где правитель контролирует своих людей, избивающих дубинками закованных в кандалы заключенных»[150]. Обнаружено множество описаний того, как пленников умышленно ослепляли, но неизвестно, насколько общепринятой была эта практика. Вероятно, самым убедительным доказательством жестокого обращения с пленниками является вывод ученых, что находящаяся в рабстве часть населения не воспроизводила себя. Поражает и количество пленников, которые указаны в списках как умершие, и непонятно, по какой причине – из-за тяжелого марш-броска, переутомления или недоедания[151]. Я полагаю, что столь небрежное уничтожение ценной рабочей силы объясняется не столько культурным презрением к военнопленным, сколько тем, что новых пленников войны было очень много и их легко можно было заполучить.

РИС. 12. Заключенные в шейных кандалах Фото любезно предоставлено Иракским музеем в Багдаде (Ахмедом Камелем).