Против зерна: глубинная история древнейших государств

Безусловно, и за пределами домохозяйств жило множество рабов. В греко-римском мире плененные солдаты противника, особенно если они оказали жестокое сопротивление, могли быть казнены, но все же большая их часть использовалась для выкупа или становилась военным трофеем армии победителя. Государство, которое зависело от своих немногочисленных производителей, вряд ли разбазаривало столь важную добычу древнего военного искусства. Хотя до нас дошли лишь бесценные крохи информации о распределении военнопленных в Месопотамии, известно, что на греко-римских территориях они использовались как доступный и дешевый пролетариат на самых тяжелых и опасных работах: на серебряных и медных рудниках, в каменоломнях, на рубке леса и как гребцы на галерах. Число занятых здесь рабов было огромным, но поскольку они работали там, где находились ресурсы, то их присутствие было малозаметным и представляемая ими угроза общественному порядку воспринималась как намного менее серьезная, чем если бы все они находились в центре городов[161]. Не будет преувеличением охарактеризовать эти работы как древний «гулаг», принимая во внимание их бригадный характер и высокий уровень смертности.

Необходимо подчеркнуть две особенности этого сектора рабского труда. Во-первых, шахты, каменоломни и заготовки древесины имели важнейшее значение для военных и монументально-строительных задач государственных элит. В небольших месопотамских городах-государствах аналогичные запросы элит были более скромными, но не менее жизненно важными. Во-вторых, роскошь владения доступным и заменяемым пролетариатом состоит в том, что оно освобождает подданных от самой унизительной тяжелой работы и тем самым предотвращает мятежные настроения, которые такой труд может породить, при этом удовлетворяя все военные и монументально-строительные амбиции элит. Помимо разработки карьеров, добычи полезных ископаемых и заготовок леса, на которые люди идут добровольно только в полном отчаянии или за очень высокую плату, сюда можно включить гужевые перевозки, пастушество, производство кирпича, рытье каналов и дноуглубление, гончарное дело, изготовление угля и работу гребцом на лодках и кораблях. Вполне вероятно, что древнейшие государства Месопотамии приобретали все эти товары, отдавая тяжелый труд и его контроль на «аутсорсинг». Тем не менее с материальной точки зрения большая часть государственного строительства зависит именно от этих работ, поэтому крайне важно, кто их выполняет – рабы или подданные. Как вопрошает Бертольд Брехт в стихотворении «Вопросы читающего рабочего»:

Кто воздвиг семивратные Фивы?
В книгах названы имена повелителей.
Разве повелители обтесывали камни и сдвигали скалы?
А многократно разрушенный Вавилон –
Кто отстраивал его каждый раз вновь?[162]

Грабительский капитализм и государственное строительство

Очевидное свидетельство одержимости древних государств обретением рабочей силы, будь то в Плодородном полумесяце, Греции или Юго-Восточной Азии, – то, насколько редко их хроники хвастаются захватом территорий, поэтому бессмысленно искать в них некое подобие призыва Германии в XX веке к завоеванию lebensraum («жизненного пространства»). Триумфальные описания успешных военных кампаний, после восхваления доблести генералов и войск, обычно хотели впечатлить читателя количеством и ценностью награбленного. Победа Египта над королями Леванта при Кадеше (1274 год до н. э.) породила не только победную песнь, восхваляющую храбрость фараона, но и опись добычи, в частности скота и пленников – столько-то лошадей, столько-то овец, столько-то крупного рогатого скота, столько-то людей[163]. Как и повсеместно, пленников часто распределяли по их навыкам и ремесленным умениям, т. е. составлялась своего рода опись обретенных завоевателями талантов. Завоеватели в принципе стремились заполучить рабочую силу, но ремесленники и артисты усиливали великолепие их царских дворов. Как правило, города и деревни побежденных народов уничтожались, чтобы пленникам было некуда вернуться. Теоретически вся добыча принадлежала правителю, но в действительности награбленное делилось между генералами и солдатами, которые забирали скот и пленников в свои домохозяйства, получали за них выкуп или продавали. В истории Пелопонесских войн Фукидид описывает несколько подобных завоеваний, добавляя, что большинство войн начиналось, когда созревал урожай, чтобы его тоже можно было захватить в качестве добычи или на прокорм скоту[164].