Противостояние

– А дальше стало совсем невыносимо. Если утром я вставала на молитву, девочки в комнате все кривлялись и, коверкая крестное знамение, старались меня толкнуть или чем-нибудь в меня бросить. У меня начались головные боли, кровотечение из носа. Стали говорить, что меня нужно

опять уложить в больницу. В классе срывали с головы платок, чтобы посмеяться над шрамами. Удивительно, что жестокими обычно были самые красивые девочки. Я много плакала и молилась. Прошло несколько месяцев. Я услышала, что меня всё-таки сдадут в больницу, а потом, скорее всего, в дом инвалидов. Одна нянечка пыталась заступиться за меня и вернуть в монастырь, т.к. в доме инвалидов много душевнобольных, но на неё накинулась заведующая: Тебе всё равно, а меня будут доставать на всех совещаниях в комитете по образованию, да и с работы могу за такое вылететь. Стой и сопи в две дырки, не лезь, куда не положено.

Я поняла, что нужно бежать. Обошедши детдом, я оказалась возле хозпостороек. Помолившись, я крадучись вдоль забора дошла до ворот, через которые завозят продукты, вывозят мусор и прочее. Дрожа от страха я потрогала ворота: Открыты! Слава Богу. Мне лишь бы щелочка маленькая была, а я проскользну. Но оказалось все не так просто. Тяжелое железо не поддавалось ни на какие мои усилия. Заливаясь слезами и взывая к своей Спасительнице, я изо всех сил старалась протиснуться в узенькую щель. Вдруг, ворота распахнулись сами собой. Думая, что произошло чудо, я обернулась, а это наш дворник толкнул ворота: Беги, раз удумала. Я никому не скажу. Знаешь, куда?

– Не знаю.

– Беги вот сюда– он махнул рукой, указывая мне направление– иди, никуда не сворачивай. На дорогу не выходи. Дойдешь до конца города, там будет завод и поле. Иди вдоль поля, а там уж как Бог даст.

Как я летела, где и силы взялись. Сначала бежала, а когда устала, стала идти всё медленнее и медленнее. Тут со мной снова случилась неприятность. Шла вдоль частных домов по красивому тротуару и вдруг из-за одного забора прямо на ворота прыгнул здоровенный пёс. Он рвал огромную цепь. Слюна летела в разные стороны. Я остолбенела, не могу и шагу ступить. Из дома выскочил здоровенный дядька и точно такой же его сынок. Посыпался отборный мат:

– Заколебали эти детдомовцы. Пошла вон.

Я стала падать. Поняла, что теряю сознание. И вдруг слышу голос, как с небес:

– А ну, держись, девонька.

Меня подхватила пожилая женщина. Я заплакала:

– Бабушка, бабушка помоги.

– Сейчас, миленькая.

Выпрямившись, возведя свой взор к небесам и осенив крестным знамением двор и его обитателей, она, глядя в глаза разъяренному псу, четко и внятно проговорила:

– Ты творение Божие. Тварь земная. Да будет тебе наказание за злой твой нрав. Родился слепым, стань немым. Да не вздрогнет от страха проходящий. Будь то старый или малый. Будь то во чреве носящая или всяк мимо ходящий. Хозяину же твоему да будет по гордыне его. Родился человек младенцем без умысла злого да станет младенцем по разуму. Ниспошли Господи ему раскаяние во грехах за злодеяния свои и наставь на путь спасения. Аминь.

Только она договорила и перекрестилась, как пёс умолк. С хозяином тоже стало твориться что-то невероятное. Он сначала изменился в лице, а потом стал звать нас в гости есть яблоки. У сына от удивления глаза вылезли на лоб:

– Батя, ты что, сдурел? Гони их отсюда. Тарзан, куси их. Куси.

Дальше смотреть на это всё и слушать мы не стали. Бабушка перекрестила меня и поцеловала в лоб. Легонько подтолкнув в плечи, сказала: Благослови Господи. Иди, дитя, с миром.

Сейчас бы, про происшествии времени, я бы ей ручки поцеловала, а тогда от перенесенного страха и удивления даже толком не поблагодарила. Только в молитвах поминаю её всегда.

Мы остановились возле ворот, но мне всё не хотелось отпускать этот светлый лучик с её рассказами.

– А дальше-то что было? Как ты монастырь нашла?