Противостояние

— Изучите не в общих чертах, влезьте в мелочи, в документы не только армейского или дивизионного масштаба — копайте в архивах батальонов, рот, — тогда доищетесь, тогда сможете выстроить точный маршрут. Цепляйтесь за расположения санбатов. Милинко, как я помню из письма Игорька, получил отпуск в связи с орденом и легким ранением, вроде б так?

— Я поражаюсь вашей памяти, — сказал Тадава.

— Напрасно. Привычка — вторая натура. Это нарабатывается профессией, иначе невозможно писать... И потом, вы считаете, что старик совсем готов? Мозг умирает в последнюю очередь, дух как-никак. Поначалу, — он хохотнул, — отказывает нижний этаж... Так вот, установите все медсанбаты, все регулировочные пункты, где базировались военторги, откуда шли эшелоны в тыл. Нанесите эти данные на карту, и у вас возникнет перед глазами картина. Повстречайтесь с ветеранами — кое-кто еще остался, не все мы уже повымирали. Найдете, если только приложите все силы... Что же касается вашего вопроса о власовцах в Бреслау... Очень интересный вопрос... Туда были брошены звери — понимаете? Звери, готовые на все. Они боялись нашей победы больше, чем иные немецкие генералы. За каждым из них кровь, палачество. Одно слово — иуды. Я подобрал много материалов об этих мерзавцах... Можете познакомиться в академии, я позвоню, скажу, что придет симпатичный грузин, вам покажут... Я не успел, увы, дописать... Вряд ли успею...

Серафима Николаевна, изредка поглядывавшая на часы (сидела у окна, не мешала разговору мужчин, будто и нет ее), сказала раздраженно:

— А кто это за вас сделает, хотела б я знать, Трифон Кириллович?

— В общем-то — никто... Впрочем, что это я?! Конечно, кто-нибудь да сделает, но я был очевидцем. Невероятна разница между документом о событии и свидетельским показанием очевидца! Почему в Бреслау? — повторил он, взял шланг с кислородом, подышал, приложив к губам черный зловещий респиратор, и продолжил: — Потому что Бреслау — это польский город Вроцлав. Понимаете?

— Нет.

— Гиммлеру надо было бросить именно власовцев на защиту древнего славянского города от наступавших славян. Вдумайтесь в меру унижения: «Вы, «русская освободительная армия», одетая в наши шинели и вооруженная нашими автоматами, будете защищать от русских Вроцлав, который на самом деле есть Бреслау и должен им навсегда остаться». Унижение — всегда прямолинейно, как бы его ни пудрили. Унижение такого рода поставило Власова и его соединения в положение холуев, и они согласились на это холуйство. Почему съезд «Комитета за освобождение народа России» Гиммлер приказал провести в Праге, в славянском опять-таки городе? Для того, чтобы показать чехам: «Вот как мне служат славяне, берите с них пример. Сыты, обуты, при оружии — торопитесь, чехи, а то будет поздно!» Гиммлер в середине сорок четвертого еще верил в возможность торга, он думал, что они смогут выкарабкаться. Значит, они смогут довести до конца свой план уничтожения славян, евреев и цыган. А что дальше? Вольтер писал: «Если б евреев не было, их бы следовало выдумать». И Гиммлер придумал долгий план: он придумал мерзавцев Власова. Бросив их в Прагу, Вроцлав, Белград и другие славянские города, он — не без оснований — полагал, что это вызовет там, в братских славянских странах, резкие антирусские настроения. То есть конечный его план сводился к тому, чтобы вбить клин в славянское братство...

Трифон Кириллович показал пальцем на тумбочку:

— Полистайте-ка эту папочку, любопытнейший документ! «Второй международный конгресс свободных журналистов в Праге», состоялся в июне сорок третьего... Вслух давайте: кто выступал, темы выступлений...

Тадава начал читать:

— Альфред Розенберг, рейхсляйтер и рейхсминистр. «Мировая борьба и всемирная национал-социалистская революция нашего времени».

— Оттуда потом зачитаете отрывочки, очень любопытно. Дальше.

— Кнут Гамсун. «Борьба против Англии». Какой Гамсун?

— Удивляетесь? Сколько вам лет?

— Тридцать четыре.

— Господи, сорок шестого года! Тот самый Кнут Гамсун, увы, тот самый... Дальше...

— Вернер Майер. «Укреплять европейское единство». Георгий Серафимов. «Антибольшевистская борьба болгарской прессы». Иво Хюн. «Хорватия — граница Европы!»

— Примечаете? Сталкивают лбами хорватов и болгар.

Тадава продолжил:

— Алядар Кошич. «Словацкая пресса в борьбе против большевизма».

— И словакам — свой шесток, ближе к болгарам, нишкни!

— Владислав Кавецки, руководитель польского отдела агентства прессы генерал-губернаторства «Телепресс», тема выступления: «Хатынь — история одного финала»...

— А это вообще страшно: человек, считающий себя поляком, славянином, работал как руководитель «польского» отдела в «генерал-губернаторстве»! Вы знаете, что это такое — «генерал-губернаторство»?

— Так нацисты называли Польшу...