Противостояние

Если сравнивать комплекции соперников, рассказ здоровяка мог вызвать удивление: доктор проигрывал и в росте, и в массе. А потом Линкольн вспомнил мягкое, плавное, а главное – идеально выверенное движение, которым Нуцци обезопасил оружие, и подумал, что удивляться нужно тому, что врач ухитрился до последнего скрывать свои навыки и раскрылся лишь во время атаки…

«Нет, – сообразил капитан. – Он раскрылся раньше. Интеллигентный и спокойный доктор не вырубил бы Хиллари, постарался бы решить вопрос миром. Что-то заставило Нуцци сорваться».

– Почему ты полез в драку? – поинтересовался Линкольн. – Что ты делал такого, что Нуцци вывел тебя из себя?

Хиллари промолчал.

– Ты собирался изнасиловать Баррингтон? – догадался капитан.

– Ну, не только вам…

– Что? – опешил Линкольн.

– То, что слышали, – не глядя на капитана, но весьма твёрдым голосом протянул здоровяк.

– Вы слишком много себе позволяете, мистер Хиллари, – холодно отчеканил Линкольн.

– Извините, капитан, но полагаю, нам всем следует следить за своими словами, – ответил Арнольд, чётко давая понять, что ждёт поддержки, а не нравоучений.

И Линкольн вновь выругался, только на этот раз – про себя, проклиная тот день, когда Хиллари застал его с Эндрю. И мрачно спросил:

– Баррингтон говорила с Мэйсоном?

– Насколько я понял – нет, не успела. Но кажется, говорит сейчас.

И Хиллари указал на расположившуюся у стены компанию.

…

– Я ведь тогда себя совсем не помнил, – очень медленно произнёс Эндрю Мэйсон, не поднимая взгляд от пола. – Всё как в тумане: что делал, на кого кричал, зачем кричал? Ни тогда не помнил, ни сейчас, конечно. Последнее, что сохранилось в памяти отчётливо – я понимаю, что Карсон умер. Что его больше никогда не будет. Что он не засмеётся. Не пошутит. А дальше… Дальше – полная тьма. Не помню, что делал, не помню, как меня увели в клипер, как вкололи… ну, наверное, что-то вкололи – не помню. Когда проснулся, или очнулся – стало очень горько. Нестерпимо горько. Я снова зарыдал… Не сообразил, где нахожусь, да мне было всё равно, где я… Я проснулся, зарыдал, и тогда появился он…

– Линкольн? – угрюмо спросила Диккенс, поскольку парень замолчал.

– Да, – подтвердил Мэйсон.

Атаку зверей Анна просидела возле брата: закрыла его собой и тряслась от страха, ожидая, что какая-нибудь тварь заинтересуется лёгкой добычей. Художница и Баджи оставались рядом, за что Баррингтон была им очень благодарна, но при этом, возможно, именно неподвижность и сделала подруг неинтересными для «волков». Или незаметными. Как бы там ни было, атаку они пережили благополучно, перенесли Артура на «уровень VacoomA», после чего Анна и самбо попросили Баджи остаться с мальчиком, а сами вернулись. Сначала помогали переправлять других раненых, потом участвовали в строительстве баррикады – помогали парням. А потом их отыскал Мэйсон и сказал, что хочет поговорить. Сам отыскал и сам сказал – девушки его на откровенность не вызывали.

– Я просто лежал и рыдал, но, наверное, слишком громко: капитан услышал и пришёл ко мне. Стал утешать, говорить что-то ободряющее… я не понимал ничего, конечно, однако помню доброжелательный тон… помню, что начал успокаиваться… – Мэйсон вздохнул и твёрдо посмотрел на подруг. – И я сразу скажу, вы должны понимать: Линкольн действительно хотел мне помочь, я чувствовал его поддержку, но потом… Всё как-то смешалось, и он… или мы… Я не могу сейчас сказать, хотел я этого или нет. Но это совершенно точно не было насилием – я не сопротивлялся.

– Но ты не понимал, что происходит, – жёстко сказала Анна. – Не контролировал себя.

– Ты был в подавленном состоянии, – поддержала подругу Диккенс. – Линкольн тобой воспользовался.

– Я… я не знаю, – очень тихо произнёс Мэйсон. – Мне трудно судить.

– Как бы там ни было, Линкольн намного старше, а ты, Эндрю – несовершеннолетний, – продолжила самбо. – И капитан не имел права так поступать.

– Не сомневаюсь, что твоим родителям это не понравится, – добавила Баррингтон.

– Не уверен, что хочу им рассказывать, – выдохнул Эндрю.

– Почему?

– Я ведь говорю: я, может, и был расстроен, но я не сопротивлялся. Наверное, я этого хотел.

– Ты, может, и хотел, но он не должен был так поступать, – повторила Диккенс и бросила колючий взгляд на Линкольна, стоящего метрах в пятидесяти от них в компании Арнольда Хиллари.

…

– Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовался Пятый. – Только честно, ОК, потому что я не понимаю ничего и чувствую себя весьма неуютно.

– Всего лишь неуютно? – Леди подняла брови.

– Мне страшно, – честно ответил Фрейзер.

Они воспользовались тем, что Райли с военными ушли в дальний угол рубки – совещаться о чём-то важном, – и устроились у Первого Ядра, поскольку по окончании прошлого разговора директор «Vacoom Inc.» запретил кому бы то ни было приближаться к Августу и Сандре. Не то чтобы приказ вызвал удивление, скорее – неприятное впечатление, о чём в том числе свидетельствовал искренний ответ Фрейзера. И Леди не могла не ответить честно:

– Мне тоже страшно.

– Тебе проще – ты знаешь больше меня.