Противостояние

Но кое в чём Кардиган оказался прав: контрастный душ, короткий отдых и лёгкий перекус после долгого перелёта оказались как нельзя кстати. И хотя обещанный «великолепный вид на Балтимор» не произвёл на Козицкого должного впечатления, номер ему понравился, еда показалась сносной, а погода – идеальной: всего пятнадцать градусов, но сухо и без сильного ветра. Еду дознаватель заказал в номер: во-первых, не захотел есть вместе с Кардиганом, во-вторых, заодно просмотрел подготовленные документы. В действительности Козицкий уже их видел – в электронном виде, но никогда не отказывался от возможности подержать в руках распечатанные документы и рассмотреть фотографии. И дело было даже не в том, что Козицкий привык работать с бумагой – он действительно привык, но с одинаковой эффективностью черпал информацию и из электронных источников, и из твёрдых копий. Дело было в «ощущении», в особенном чувстве, которое появлялось у дознавателя, когда он держал в руках «настоящие» документы. Они, в отличие от холодной последовательности единиц и нулей, хранили в себе не только отчёты и выводы написавших их людей, но – как будто – их настроение и эмоции. И Козицкий их чувствовал: боль и ужас, усталость и ярость, ложь и правду.

Или как будто чувствовал.

Но ощущение – или выдуманное ощущение – было настолько сильным и ярким, что дознаватель старался обязательно добираться до бумажных документов. Если, конечно, они существовали.

– Узнали что-то новое? – поинтересовался Кардиган после того, как Козицкий занял своё место во внедорожнике.

Поинтересовался с улыбкой, но без иронии, с искренним интересом, поэтому дознаватель ответил честно:

– Освежил в памяти. И сам освежился. – Помолчал и добавил: – Спасибо.

– Я много летаю, – добродушно произнёс афроамериканец. – И знаю, что нужно делать после долгого перелёта.

– Я тоже знаю, – ответил Козицкий, разглядывая папку, в которой лежали бумажные документы. – Но мне иногда нужно напоминать, что невозможно работать двадцать четыре часа в сутки.

– Увлекаетесь?

– Люблю свою работу.

– В таком случае: пожалуйста.

– Да, и за это тоже спасибо.

Мужчины рассмеялись, после чего Козицкий поинтересовался:

– Полицейских нашли?

– Они уже должны быть на месте, – доложил Кардиган, бросив взгляд на часы.

Именно «доложил», а не «сообщил» или «сказал». Причём доложил машинально, подсознательно приняв главенство Козицкого и даже того не заметив. Дознаватель же изменение в манере поведения проследил, но заострять на нём внимание не стал, кивнул, показав, что услышал, и молчал всю оставшуюся дорогу.

На месте происшествия попросил позволить ему оглядеться, медленно прошёлся по тротуару, несколько раз останавливаясь и внимательно наблюдая за проезжающими автомобилями, особенно за теми, которые ехали быстро – с максимально возможной скоростью, а то и превышая её. Следящую видеокамеру, несмотря на случившуюся трагедию, тут до сих пор не установили, и некоторые водители позволяли себе придавливать на акселератор. А полицейских они не видели: патрульные припарковали машину в переулке и сами остались в нём – вместе с Кардиганом, не приближаясь к Козицкому.

– Что он делает?

– Он видел документы, фотографии, видео и теперь пытается понять, можно ли было подстроить ту аварию, – ответил агент.

– Спросил бы у нас, – проворчал один из патрульных.

– Спросит, – пообещал Омар. – Сейчас он решит для себя, считать аварию подстроенной или настоящей, и спросит.

Полицейские переглянулись, после чего первый, явно болтливый, хмыкнул:

– Что спросит?

– Ваше мнение. Чтобы проверить, совпадает ли оно с его мнением, – ответил Омар, отметив про себя, что патрульные забеспокоились. С одной стороны, кто бы не забеспокоился, вызови его агенты Министерства внутренней безопасности на место старого дорожного происшествия, да ещё без объяснения причин? С другой: если ни в чём не виноват, то зачем беспокоиться?

Кардиган отметил подозрительное поведение полицейских, но говорить ничего не стал, только улыбнулся и кивнул на подошедшего Козицкого, показывая, что говорить будет он.

– В отчёте сказано, что машина Жарров шла с большим превышением скорости.

– Не меньше восьмидесяти миль в час, – подтвердил болтливый патрульный.

– Да, здесь есть где разогнаться, – согласился дознаватель, разглядывая окна второго этажа. – Мистер Жарр быстро ездил?

– У него были штрафы за превышение скорости, – подтвердил второй полицейский. – Немного, но были. Мы поговорили с друзьями семьи и выяснили, что мистер Жарр часто выезжал на скоростное шоссе именно для того, чтобы прокатиться «с ветерком».

– Люди, которые любят быструю езду, как правило, тщательно следят за техническим состоянием своих машин.

– Всего не предусмотришь, – развёл руками болтливый. – У него лопнуло колесо.

– Да, я читал. – Козицкий подошёл к парковочному автомату и принялся его разглядывать.

– Почему он нас игнорирует? – шёпотом спросил второй у Кардигана.

– Вас тщательно изучают, – так же тихо ответил Омар. – Он просто не смотрит людям в глаза.

– Никому?

– Никому.

А Козицкий тем временем продолжил: