Противостояние

– Тебе повезло, – тихо прокомментировала Конфетка, задумчиво глядя на возвращающегося из коридора Аллана.

– С чем?

– Ни с чем, а с кем – с Бесполезным.

– Да, – коротко ответила Октавия. – Мне очень сильно повезло. Только я чувствую некоторую неловкость от того, что Райли не взял Августа.

– Это его право, – немного странным тоном произнесла Сандра, продолжая смотреть на Аллана. – Он решает, что делать и как.

…

– Понятия не имею, – честно ответил Вагнер.

– Как так? – растерялась Перес.

– Вот так. – Кадет выразительно посмотрел на пилота VacoomA. – Я могу проверить работу реактора, устранить ошибки, но внутрь с гаечным ключом никогда не лазил. Не моя компетенция.

– С гаечным ключом там делать нечего.

– Я – образно.

– Это как? – не поняла Перес, чем вызвала у Вагнера некоторое замешательство.

– Просто пошутил, – нашёлся он через пару секунд.

– Просто?

– Показал, что не знаю даже такой малости.

– Тогда ладно. – Пилот – личный пилот Аллана Райли, между прочим! – разочарованно поморщилась и объяснила своё неудовольствие: – Мне сказали, что тебе приходилось иметь дело с ядерными устройствами.

– Тебе пошутили.

– Потрудись говорить мне «вы». Как старшему и по званию, и по должности.

– Вам пошутили, – тут же повторил Павел. – А мне сказали, что с реактором VacoomA всё в порядке. Тоже пошутили?

– Реактор не задело, – подтвердила Перес. – Но я хотела бы в этом удостовериться.

– Он работает?

– Да.

– В таком случае, всё в порядке.

– Уверен?

– Времени прошло много. Была бы проблема – реактор бы уже взорвался, – объяснил Вагнер.

Несколько мгновений Перес таращилась на жизнерадостного кадета, пытаясь понять, издевается он над ней или говорит серьёзно, после чего покачала головой:

– Совсем забыла, что ты только что из Академии.

– Фактически – я ещё в Академии, – уточнил Павел. И, не удержавшись, добавил: – В русской Академии.

Намекнув, что звание и должность Перес пребывают в другой юрисдикции и он подчиняется пилоту исключительно из вежливости. Перес уточнение поняла, и радости оно у неё не вызвало.

– На «Чайковском» я отрабатывал практику.

– Как я понимаю, не очень удачно.

– Моей вины в случившемся нет. А реактор я запустил.

Пилот помолчала, после чего кивнула:

– Ладно, Вагнер, не обижайся. Я знаю, что ты был молодцом. – Пауза. – Вы все показали себя с лучшей стороны.

– Вы тоже, – ответил кадет. – Вы были под обстрелом, но ухитрились привести клипер сюда. Вы – отличный пилот.

– Спасибо…

В словах Вагнера не было ни намёка на лесть – он действительно восхищался мужеством и мастерством Хуаниты Перес, ухитрившейся не просто завести клипер в ангар, но завести аккуратно, не разбив и не повредив при посадке, которая получилась относительно мягкой.

VacoomA – практически точная копия «Чайковского», разве что чуть меньше размером, располагался ближе к внешнему борту, поскольку Перес сознательно оставила пространство для разворота. Пространства хватало – этот ангар был столь же огромен, как тот, в котором Вагнер провёл последние дни, и в него можно было с лёгкостью поставить ещё два-три клипера. И всё равно осталось бы место для разворота. Да и выглядел VacoomA много лучше «Чайковского»: кабина и носовая часть целы, «спина» не вспорота…

– Все повреждения получены уже здесь, – рассказала Перес, позволив кадету оглядеться. – Знакомьтесь – это Людвиг Микша, мой бортинженер.

Мужчины обменялись рукопожатием.

Павел знал, что вторым пилотом на VacoomA был сам Райли, поэтому уточнил:

– Четвёртый член экипажа?

– Его не было, взяли дополнительного учёного, – ответила Хуанита. И перешла на деловой тон: – Людвиг начал проверку систем, чтобы определить повреждения и составить список того, что нужно будет снять с «Чайковского». Но ты знаешь, в каком состоянии находится твой клипер, и сможешь сказать, на что мы можем рассчитывать.

– Ага.

– Я занимаюсь кабиной, а Людвиг скажет тебе, что делать. – Перес помолчала, разглядывая VacoomA, и закончила: – Работы здесь предостаточно.

…

Все бюрократические формальности, необходимые для прибытия Козицкого в США, были улажены ещё до того, как дознаватель оказался в самолёте. И даже до того, как он выехал в аэропорт. Точнее, не столько для прибытия – благодаря дипломатическому паспорту Козицкий имел возможность въехать в Штаты в любое мгновение, а для того, чтобы дознаватель мог спокойно вести расследование, не отвлекаясь на технические мелочи. То самое расследование, которое в настоящее время имело наивысший приоритет для всех специальных служб мира. Не потому что им так захотелось, а потому что таким было политическое решение руководителей их государств.

Наивысший приоритет, а значит – максимальное содействие.