Протопоп Аввакум и начало Раскола

Этот труд был самым значительным, который составил до этого времени Аввакум. До того он писал только письма, челобитные царю, беседы о псалмах и рассуждение о Божестве. Житие явилось, вместе с тем, по своему содержанию тем трудом протопопа Аввакума, в котором он больше всего раскрылся, в который он больше всего вложил свою душу, весь своей темперамент. Ясно, что он сам был захвачен своей темой. Он писал с истинным восторгом, вероятно, как он обычно это делал, не отрываясь от пера, придерживаясь в своем творчестве лишь общего замысла.

Но как только книга оказалась оконченной, переписанной и отправленной по назначению (вероятно, в Окладникову слободу), он почти немедленно снова вернулся к ней. Сначала он сузил ее рамки, выпустив целый ряд рассуждений и сравнительно менее значительных фактических подробностей: облегченный таким образом рассказ сделался более живым и позволил ярче почувствовать личность автора. Но кое-где он уточнил рассказ, добавил по памяти отдельные детали, даже ввел целый новый эпизод, связанный с его жизнью на Мезени. Появилась вторая редакция, в общем сокращенная, может быть, имевшая в виду какие-то частные обстоятельства.

Вскоре после этого, видимо все еще не удовлетворенный, Аввакум еще раз вернулся к своей работе: он обратился к своему первоначальному тексту и снова еще более серьезно отредактировал его. Он исправил стиль, изменил порядок слов для большей убедительности и выразительности отдельных оборотов. Иногда, правда отнюдь не систематически, он решался выпустить архаический или чересчур разговорный оборот. Отдельные места он улучшил, имея в виду большую ясность изложения. Кое-что он еще выпустил, но добавил ряд ранее упущенных им фактов, развил некоторые религиозные мысли, которые были раньше только намечены вчерне, ввел в текст книги два коротких богословских рассуждения, которые он только что перед этим написал: одно об опасности принимать просфоры, а тем более Святые Тайны от никониан, другое о том, как следует креститься и как благословлять[1716]. Эта третья, расширенная редакция была хорошо обдуманным произведением. Признаки тщательного продумывания здесь ясно видны: в этом тексте меньше порыва и непосредственности, чувствуется довольно ясно выраженная осторожность; может быть, чрезмерно подчеркнуты благочестивые, дидактические и практические намерения автора. Однако она представляет для нас ценность в силу новых приводимых в ней фактов.

Эти две редакции были менее распространенными, чем первая. Возможно даже, что последняя редакция оставалась в Пустозерске вплоть до 1675–1676 года. В этот момент Аввакум решил направить ее одному из верных и в связи с этим добавил к книге, в дополнение к уже имевшемуся введению, также и новое предисловие[1717].

Тем временем написал свое Житие также и инок Епифаний. Натолкнул его на это Аввакум. Благочестивый монах, подражая протопопу, рассказывает о своих злоключениях, начиная с юности, проведенной в Соловках, и вплоть до пустозерских казней. Тон Жития также разговорный. Полный искренности, он рассказывает о себе, показывая себя таким, каким он был в действительности; перед нами вырисовывается человек без большого образования, без особого ума, скорее наивный, отнюдь не желающий играть какую-либо роль, без смелости, без активного героизма, очень во всем этом отличающийся от своих сотоварищей; однако перед нами встает образ человека, исполненного мира и чувства долга, стремящегося прежде всего к одиночеству и молитве. Его счастием является молитва и изготовление крестов. Он уже перенес и готовится перенести все – лишь бы не отступить от веры; но, думает он, следует ли скрывать свои слезы от перенесенных страданий? Он постоянно задается вопросом: и зачем только я отправился в Москву к царю? Пользы никакой, а в моем отшельничестве мне так хорошо жилось. Эти свои чувства он отнюдь не скрывает. Он позволяет нам достаточно ясно представить себе жизнь поморских отшельников. Он рассказывает нам довольно много поучительных видений и красочно описывает бесовские наваждения – именно о них побуждал его писать Аввакум, однако повествование его лишено внутренней последовательности, в композиционном отношении оно слабо, у него отсутствуют яркие краски; оно коротко, рассказ его не изобличает особого таланта. Кстати сказать, он принимался за свое Житие два раза: оно отсылалось два раза. Пишет он его в адрес двух верующих: Симеона и Афанасия, который посетил его в тюрьме. Житие не имело такого же успеха, как Аввакумовское, однако же получило определенное распространение[1718]. Все, что шло из Пустозерска, представлялось манной небесной.

V Письма семье, Морозовой, христианским общинам