Процесс

– Ты недостаточно внимателен к тексту и меняешь историю, – сказал священник. – В притче есть два важных объяснения стражника насчет доступа к Закону, одно в начале, другое в конце. Первое – что он сейчас не может дать путнику разрешение на вход, а второе – «эти Врата были предназначены для тебя одного». Если бы эти объяснения противоречили друг другу, ты был бы прав: охранник обманул путника. Но противоречия нет. Напротив, первое объяснение даже указывает на второе. Можно даже сказать, что стражник выходит за рамки своих должностных обязанностей, давая путнику надежду на то, что в будущем он сможет войти. В этот момент, как представляется, обязанность его состоит лишь в том, чтобы отогнать путника. Вообще-то многие толкователи текста удивляются этим словам стражника – ведь он кажется человеком, который любит точность и подходит к своему делу со всей строгостью. Многие годы он не покидает свой пост и только в самом конце закрывает дверь; он отлично понимает важность своей работы, ибо говорит: «За мной власть»; он почитает вышестоящих, ибо говорит: «Я стражник низшего ранга»; он не болтлив, потому что за все годы задает лишь, как сказано в тексте, «равнодушные вопросы»; он неподкупен, ибо говорит о подарке: «Принимаю для того лишь, чтобы ты не думал, будто сделал что-то не так». На службе его не разжалобить и не разозлить, хотя о путнике сказано, что он «утомляет стражника своими просьбами». Наконец, о его педантичном характере говорит его внешний вид: острый нос, длинная, редкая, черная татарская борода. Бывают же добросовестные стражники. Но образ этого стражника включает в себя и черты, весьма выгодные для того, кто ищет способ войти, и дающие намек, что в будущем он может немного превысить свои полномочия. Невозможно отрицать, что он несколько простоват и оттого чуть-чуть задается. Взять все эти высказывания про его собственную власть, про власть других стражников и про невыносимый даже для него взгляд одного из них – тон, которым он все это произносит, показывает, что его взгляд простодушен и затуманен сознанием собственной важности. Об этом толкователи говорят: верное представление о предмете и недопонимание этого самого предмета не вполне исключают друг друга. В любом случае, однако, надо понимать, что простодушие и зазнайство, как бы незначительны ни были их проявления, все же мешают охранять вход: это слабые стороны в характере стражника. К тому же стражник по натуре дружелюбен, он вовсе не бездушная функция. Уже в самом начале он подшучивает над путником, предлагая ему войти, несмотря на прямой и ясный запрет, а потом не отсылает его прочь, а дает ему, как сказано в тексте, скамеечку и позволяет присесть сбоку от ворот. Терпение, с которым он долгие годы сносит просьбы путника, короткие беседы, готовность принимать подарки, благородство, с которым он позволяет путнику проклинать при нем судьбу, поставившую на его пути стражника, – все это позволяет увидеть в нем проблески сострадания. Не каждый стражник повел бы себя так же. Наконец, он откликается на жест путника и низко наклоняется к нему, чтобы дать возможность задать последний вопрос. Лишь легкое нетерпение – стражник знает, что дело идет к концу, – проявляется в его словах: «Все-то тебе мало». Некоторые заходят в своих толкованиях еще дальше, находя в словах «Все-то тебе мало» долю этого дружеского восхищения, пусть и не лишенного снисходительности. В любом случае образ стражника выглядит иначе, нежели тебе показалось.

– Ты знаешь эту притчу лучше и дольше меня, – сказал К. Они немного помолчали. К спросил:

– Так, значит, ты думаешь, что путник не был обманут?

– Не пойми меня превратно, – сказал священник, – я лишь рассказываю тебе о чужих мнениях на этот счет. Тебе не обязательно с ними полностью соглашаться. Текст неизменен, а мнения часто лишь отражают заблуждения по поводу его смысла. Например, есть даже такое мнение, согласно которому сам стражник – обманутая сторона.

– Ничего себе мнение, – сказал К. – Чем же оно обосновано?