Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

арестованы, больше ничего. Что я и должен был вам сообщить, сообщил и видел, как вы это приняли. На сегодня хватит, и мы можем попрощаться — правда, только на время. Вероятно, вы захотите сейчас отправиться в банк?

— В банк? — спросил К. — Но я думал, что меня арестовали!

К. сказал это с некоторым вызовом: несмотря на то, что его рукопожатие

отвергли, он чувствовал, особенно когда инспектор встал, что он все меньше

зависит от этих людей. Он с ними играл. Он даже решил, если они уйдут, побежать за ними до ворот и предложить, чтобы они его арестовали. Поэтому

он и повторил:

— Как же я могу пойти в банк, раз я арестован?

— Вот оно что! — сказал инспектор уже от дверей. — Значит, вы меня не

поняли. Да, конечно, вы арестованы, но это не должно помешать выполнению

ваших обязанностей. И вообще вам это не должно помешать вести обычную

жизнь…

— Ну, тогда этот арест вовсе не так страшен, — сказал К. и подошел вплотную к инспектору.

— А я иначе и не думал, — сказал тот.

— Тогда и сообщать об аресте, пожалуй, не стоило, — сказал К. и подошел

совсем вплотную.

Остальные тоже подошли к ним. Все столпились у самой двери.

— Это была моя обязанность, — сказал инспектор.

— Глупейшая обязанность, — не сдаваясь, сказал К.

— Возможно, — сказал инспектор, — но не стоит терять время на такие

разговоры. Я предположил, что вы хотите пойти в банк. Так как вы каждому

слову придаете значение, добавлю: я вас не заставляю идти в банк, я только

16

ф. кафка

предположил, что вы этого хотите. И чтобы облегчить вам этот шаг и сделать

ваш приход по возможности незаметным, я и предоставил в ваше распоряжение этих трех господ, ваших коллег.

— Что? — крикнул К. и уставился на трех молодых людей.

Эти ничем не приметные худосочные юнцы, которых он воспринимал до

сих пор только как посторонних людей, глазеющих на фотографии, действительно были чиновники из его банка; не коллеги — это было слишком сильно

сказано и доказывало, что всеведущий инспектор знает далеко не все, — но

действительно это были низшие служащие из его банка. И как это К. мог их не

узнать? Насколько же он был занят разговором с инспектором и стражей, что

не узнал этих троих! Суховатого Рабенштейнера, вечно размахивающего руками белокурого Куллиха с запавшими глазами и Каминера с его невыносимой

улыбкой из-за хронически перекошенных мускулов лица.

— С добрым утром! — сказал К. минуту спустя, и все трое с корректным

поклоном пожали протянутую руку. — Совсем вас не узнал. Значит, теперь

отправимся вместе на работу?

Все трое с готовностью заулыбались и закивали, словно только этого и дожидались, а когда К. не нашел своей шляпы — она осталась в его комнате, —

они все гуськом побежали туда, что, разумеется, указывало на некоторую рас-терянность. К. стоял и смотрел им вслед через обе открытые двери; последним, конечно, бежал равнодушный Рабенштейнер, он просто трусил элегант-ной рысцой. Каминер подал шляпу, и К. должен был напомнить самому себе, как часто бывало и в банке, что Каминер улыбается не нарочно, больше того, что улыбнуться нарочно он не может.

Фрау Грубах, у которой вид был вовсе не виноватый, отперла двери в прихожей перед всей компанией, и К. по привычке взглянул на завязки фартука, которые слишком глубоко врезались в ее мощный стан. На улице К. поглядел на часы и решил взять такси, чтобы не затягивать еще больше получасовое

опоздание. Каминер побежал на угол за такси, а оба других сослуживца явно

пытались развлечь К. И вдруг Куллих показал на парадное в доме напротив, откуда только что вышел высокий человек со светлой бородкой и, несколько

смущенный тем, что его видно во весь рост, отступил назад и прислонился

к стенке. Очевидно, старики еще спускались по лестнице. К. рассердился на

Куллиха за то, что тот обратил его внимание на этого мужчину; он же сам видел его еще тогда, у окна, более того, он ждал, что тот выйдет.

— Не смотрите туда! — отрывисто бросил он, не замечая, насколько не-уместен такой тон по отношению к взрослым людям.

Но объяснять ничего не пришлось, потому что подошел автомобиль, все

уселись и поехали. Только тут К. спохватился, что он совершенно не заметил, как ушел инспектор со стражей: раньше из-за инспектора он не видел троих

чиновников, а теперь из-за чиновников прозевал инспектора. Об особом присутствии духа это не свидетельствовало, и К. твердо решил последить за собой

в этом отношении.

процесс

17

Но он невольно обернулся и высунулся из такси, чтобы проверить еще

раз, там ли инспектор со стражей или нет. Однако он тут же повернулся назад и удобно откинулся в угол, даже не посмотрев, там ли они. Хоть он и не

показывал виду, но именно сейчас ему хотелось бы с кем-нибудь заговорить.

Но его спутники явно устали: Рабенштейнер смотрел направо, Куллих —

налево, и только Каминер как будто был готов к разговору, со своей вечной

ухмылкой, над которой, к сожалению, нельзя было подтрунить из простого

человеколюбия.

Этой весной К. большей частью проводил вечера так: после работы, если